Летняя Москва тормозит мысли и реакции. Это нехорошо в смысле обеспечения безопасности, но спасает явно уменьшающееся число автомобилей на улицах ввиду дачно-круизного сезона. Однако жизнь идет, в том числе и музыкальная, на нее надо реагировать, хоть и замедленно. Впечатления накапливаются и выливаются в цепочку событий, не связанных напрямую, но не имеющих и границ меж собой. Высказывания относительно разрушения границ уже давно стали банальностью, но продолжают быть актуальными. Собственно, границы между джазом и неджазом уже давно существуют лишь в мозгах воинственных солдафонов от музыки, в реальности их нет, да и не должно быть, как не должно быть границ в творческом порыве. Я уже давно нахожусь на этом притягательном пограничье, где и происходят реальные события в искусстве, увлекательные и авантюрные. Пограничье фигурирует и в моем "Бесконечном приближении" на радио, да и в телевизоре моя программа называется "Джаз и не только". Это не самореклама, я хочу лишь оправдать свою профессию. Когда меня спрашивают, кем я работаю, я говорю - пограничником. Это правда. Хочу даже пойти в "Военторг" и купить зеленую фуражку. Вот гонорара дождусь и...
У пограничника, пока он стоит в дозоре с верной собакой на поводке, времени много. Он наблюдает и делает заметки в тайной тетради, которую не должен прочитать враг. Но друзья их читать могут...
Цепочка начинается с Консерватории. 26 мая в Москве в Большом зале - концерт одного из известнейших дирижеров мира и выдающегося пианиста Владимира Ашкенази с Камерным оркестром Рейкьявика. В программе - мировая премьера исландского композитора Торкеля Сигурбьёрнссона, сочинения Моцарта и Бетховена. У меня дома небольшой, но набор весьма приличных записей Ашкенази с Рахманиновым, Прокофьевым, Шопеном. Я топаю на пресс-конференцию в особняк в Посольства Исландии, где обнаруживаю улыбчивого, довольного жизнью, весьма успешного музыканта, вовремя, после победы на конкурсе Чайковского в 1962 году, смотавшегося на Запад и сделавшего себе там блестящую карьеру. Он в меру скромен, в меру значителен. Он чужд политике, но устраивает проект "Тоталитаризм и музыканты", приуроченный к 50-летию со дня смерти С. Прокофьева. Все славно, и лишь при упоминании отца - Давида Ашкенази - тень набегает на доброжелательнейшее в мире лицо. Нет, он ничему не научился у отца, музыка, которую играл отец, всегда лежала вне круга его интересов. Поэтому нет, нет... А вот джаз он любит. Даже иногда слушает. Из музыкантов ему больше всех нравится его большой друг Андре Превин, джаз в его исполнении он может слушать с огромным удовольствием.
Сомнений в том, что Превин - выдающийся композитор, дирижер, пианист XX-го века, нет. В свободное время он любил помузицировать с Рэем Брауном, Джо Пассом, Барни Кесселем, а, кроме того, с Рави Шанкаром. Но его влезания в "шкуру" джаза остались весьма поверхностными.
На самом концерте в Консерватории все проясняется. Перед восхищенной публикой - камерный оркестр из Рейкьявика на уровне очень хорошей, но самодеятельности. Понятно, что этот оркестр недорог, что его гастроли финансирует какой-то там фонд. Но маэстро привез этот оркестр на свою Родину после очень многолетнего перерыва. Может быть стыдно? Нет. Из под его собственных рук потихоньку выползает сладковато-салонный Моцарт с какой-то вялой энергетикой и, что еще более интересно, точно такой же Бетховен. Десять отличий между сочинениями двух великих мира сего затруднительно найти даже специалисту. Кстати, специалист, знакомая с консерваторским музыковедческим образованием, сидит рядом, и выражение ее лица подтверждает худшие мои опасения. То, что происходит на сцене Большого зала, это музыкальная катастрофа.
Но главное - не это. Главное - реакция публики. Не секрет, что мода посещать консерваторию, распространившаяся в среде новых русских в начале эпохи демократии, как-то потихоньку проходит. Все-таки выдержать эту симфоническую тягомотину в течение 2-3 часов, всяких там Штраусов-Вагнеров, не так просто. Так что в филармонические залы вновь собираются люди, подготовленные отечественной системой музыкального образования. Они точно знают, как следует относиться к тому или иному произведению, какой мировой рейтинг у того или иного исполнителя, они в состоянии оценить бегающие по клавиатуре пальцы. Дальше, я надеюсь, вам понятно. Мы с приятельницей и с чувством пропавшего вечера продираемся через плотные ряды бурно аплодирующих сектантов от классики. На моем лице - немой вопрос: "Так что, они ничего не слышат или им что-то чудится?". На лице моей знакомой - немой ответ: "Миша, вас это еще удивляет?".
Нет, конечно, не удивляет, ведь я давно живу на свете, а свои впечатления от консерваторской публики уже высказывал в репортажах с концертов Леонида Чижика, Жака Лусье и других нарушителей границ, благо сцена Большого зала нынче открыта для всех, что, кстати, возмущает некоторых ревнителей. Так или иначе, горечь восприятия мороженным не заешь, и я принимаю решение срочно переместиться в клуб JVL к Виктору Лившицу: там сегодня вечером выступает J.D.Walter.
Вам о чем-нибудь говорит это имя? Ну, то есть, я знаю человек 20, которым - говорит. Но они в отпуске. Или живут не в туповатой, задерганной и снобистской Москве, а в ищущей и чуткой провинции, откуда в JVL не приехать. Мне уже приходилось писать о том, что это лучший джазовый вокалист, которого мне приходилось слышать живьем. Т.е. голос у него не то чтобы вокальный, но невероятная гармоническая свобода, абсолютная точность выражения, изысканное построение импровизации, современное (в хорошем смысле слова) музыкальное мышление, разумное использование вокальных и электронных эффектов дают ему такое преимущество на сцене, что сравнивать его с кем-либо еще просто затруднительно. Это страшно интересно, насыщенно, тебя втягивают в фантастическое действо, в котором ты остаешься еще долго уже после финала концерта.
Но Москва ходит только на то, что знает заранее. Она делает выводы до того, как услышала, в отличие от провинции или Европы, которая оценивает то, что произошло на сцене. Одним словом, в клубе человек 6-8, а нашему появлению рады донельзя. Организатор тура выдающегося, но неизвестного американца - Леонид Винцкевич - обнимает меня и говорит, что теперь будет для кого играть музыку. Т.е. все в порядке, правда - за исключением одного. Музыканту нужен слушатель, причем не один и не 10, а побольше. Причем желательно не какой-нибудь, а адекватный. У нашего легендарного композитора-музыковеда (точнее, философа музыки) Б.В.Асафьева это называется ПРОСВЕЩЕННЫЙ ДИЛЕТАНТ. У братьев Стругацких в "Сказке о тройке" тоже есть такая профессия - ЧИТАТЕЛЬ ПОЭЗИИ. Между прочим, носитель этой профессии, некто Константин, имеющий высшее синкретическое образование, при этом был пришелец. Последнее наводит на грустные мысли.
В одной из весьма продуктивных дискуссий на страницах "Полного джаза" высказывалось беспокойство относительно профессионального восприятия музыки вообще и джаза в частности. Мол, частое и аналитическое прослушивание выводит из игры эстетическое, не отягощенное знанием и, даже, пониманием восприятие, т.е. отдельные деревья представляются лесом, который профессионалу (музыканту или музыковеду, музыкальному журналисту) не виден вовсе. Многие понимают опасность этого процесса и произносят заклинания, имеющие целью отодвинуть процесс эстетического дряхления.
Цитата:
Дмитрий Ухов (обозреватель, из интервью "Полному джазу", 1999г.): "Цельного восприятия у профессионалов нет. А я не профессионал. Я энтузиаст, у меня есть. Я вовремя бросил рутинное высшее музыкальное образование и остался восторженным почитателем. Именно это и держит меня на плаву, думаю, в большой степени. Это и к тебе относится (к автору, авт.)".
Цитата сопровождается довольным потиранием рук.
Другая цитата:
Евгений Долгих (бывш. главный редактор журнала "Джаз-квадрат", "Джаз-квадрат" №41, 2002г.):
"... Почему широкая публика и критика (да и другие джазмены в том числе) не желают признавать, что музыканту или его продюсеру все же виднее, которая его запись получилась лучше, а которая хуже?"
После этой цитаты следует выстроиться в очередь к музыканту, чтобы получить дополнительные разъяснения от какого именно произведения следует получать большее удовольствие, а если музыкант умер, то слушаться следует продюсера или лица его представляющего.
Цитата третья:
Ефим Барбан (исследователь джаза, из книги "Черная музыка, белая свобода"): "Утверждение неспособности профессионального художника к подлинному постижению смысла им же созданного произведения проходит через все попытки создания теории восприятия и теории музыкальной герменевтики. В античную эпоху Платон (427-347 до н.э.), размышляя об интерпретации произведения искусства, отдавал предпочтение "знатоку" перед "делателем", наделяя последнего лишь ремесленной способностью (см. его "Государство"), Аристотель (384-322 до н.э.) же прямо отрицал способность профессионального музыканта (творца музыки) к высшему наслаждению музыкой, утверждая, что создатель и исполнитель музыки ни в коем случае не является носителем ее этического смысла, будучи человеком нравственно и социально неполноценным (см. его "Политику"). ... Шопенгауэр (1788-1860) не сомневался, что "композитор открывает глубочайшую сущность мира и выражает глубочайшую мудрость на языке, которого его разум не понимает...". В наше время Теодор Адорно (1903-1969) говорит о неспособности самих музыкантов "постичь смысл музыки, раскрывающийся лишь в акте ее философского и социологического истолкования".
Подозреваю, что нам, бедным - по крайней мере, некоторым из нас, кто 1) не окончательно ленив, 2) не боится последствий, - придется поднатужить свои эстетические рецепторы и сообразить собственную реакцию на артефакт, как бы это слово ни корежило блюстителей девственной чистоты русского языка. А главное - не слушать музыкантов, особенно по поводу чужих произведений. Нет, слушать можно, но...
Производство музыкантов есть технологический процесс тренировки рук, ног, памяти, введение в актив огромного числа стилистических приемов, преодоление врожденной некомпетентности относительно возможных вариантов использования аккордов, параллельных тональностей, способов голосоведения, ритмической организации и пр., и пр. Где-то на втором плане юным и засыпающим музыкантам объясняют смысл происходящего, привлекая для этого поначалу чудовищные ассоциации в виде журчания ручейка и пения птиц, а позже, на этапе трактовки изощренного симфонизма, переходят к страданиям белокурой пастушки или к страшенного вида судьбе, так и норовящей постучаться в дверь.
И мы хотим, чтобы эти люди, нередко весьма прилично владеющие ремеслом музыканта, были носителями глубокого и непростого художественного содержания? Да откуда же! Их этому не учат даже в классе композиции - там проходят композиторскую технику. А остальное - от воспитания в семье и от Бога! Это же дар божий, который не следует путать с яичницей, при всем уважении к последней. И если человек достиг успеха, даже огромного успеха, это вовсе не свидетельствует о том, что он художественно одарен. На успех работает ремесленный навык, PR, контакты, пробивное уменье, внешние данные, агенты, коммуникабельность, удача и еще бог знает что.
 Так кого же слушать, чем мнением не пренебрегать?
Слушать всех, кого не лень и учиться пренебрегать. Для этого нужно разработать внутренний фильтр. Но как?
Это есть вопрос двусторонний, похожий на палку о двух концах. Он обращен сразу и к тебе, читатель, и внутрь самого автора. Ничего страшного в такой палке нет, за исключением следов на теле, остающихся после экзекуции. Но есть ведь вещи и пострашнее. Например, палка о трех началах, каковой является классическая термодинамика. Свой ответ я готов изложить в следующей серии заметок пограничника, которые будут основаны на цепочке концертов двух джазовых див с явными элементами сходства - обе играют на рояле и обе при этом поют. В Москве летом побывали Дайана Кролл и Элиан Элиас. Опять все началось с консерватории. (продолжение следует...)
Михаил Митропольский,
пограничник
Но в финале - парочка эпиграфов. У пограничника эпиграфы всегда бывают в финале.
Джаз в нашей любимой стране топчется на месте, прежде всего потому, что здесь не создана джазовая инфраструктура. Под ней я подразумеваю наличие квалифицированных музыкантов, квалифицированной критики, джазовой периодики и квалифицированной джазовой аудитории. Последней - особенно нет в нашей стране.
Ефим Барбан, "Полный джаз" #195
"Читаешь статью Барбана с теоретическими выкладками о джазе, и сразу воротит, ей-богу!"
Б.Я.Троцюк (композитор), журнал "Джаз", №1, 1989 г.
|
