 Первый Международный московский "Parliament Jazz Festival", замыкающий годичный цикл столичных джаз-фестов, завершился полной победой организаторов. В целом удалось все, что было задумано: артисты выступили, зрители пришли. Попутно решались другие задачи, ведь "Parliament Jazz Festival" - имиджевый проект солидной торговой марки, проект затратный, стильный и беспрецедентно (для джазовой Москвы) масштабный. На радость аудитории, которая, покуривая в кулуарах ГЦКЗ "Россия", возможно, плавно перейдет с "Marlboro" или других популярных марок на "Parliament".
С музыкальной же точки зрения, создателям фестиваля удалось существенно расширить традиционное представление о джазе у массового слушателя, его (представление) имевшего. Но и ввести в заблуждение зрителя, этим представлением не обремененного, ибо он мог вообразить себе, что все происходящее - и есть джаз (а было это не всегда и не совсем так). Идущим на имена "Parliament Jazz Festival" предоставил возможность увидеть, как работают "живьем" их кумиры, мастера своего дела. А идущим навстречу приятной неизвестности - шанс узнать что-то новое из мира музыки, отличное от Киркорова и Ко.
Рекламировать продукцию американской компании "Philip Morris" незапрещенными методами приехали сограждане табачной фирмы и их друзья из Европы - "прославленные мастера жанра и основоположники новых музыкальных направлений, чей вклад в сокровищницу мирового джаза велик и неоспорим". Однако зрителей было бы больше, если бы чуть больше говорили им имена музыкантов. С другой стороны, проигнорировали событие и те, кто смог извлечь информацию из списка имен. Дело в том, что большинство музыкантов привезли так называемую "смуть", то есть smooth-jazz. А также фьюжн, кроссовер-джаз, джаз-рок, эйсид-джаз - впрочем, отличия многих стилевых подвидов столь зыбки, что и специалисты с трудом различают их на слух и еще труднее дают им определения. Если очень упрощенно, то smooth-jazz - так называемый "приглаженный" джаз, в Америке часто называемый contemporary jazz, или "джаззик", как говорит Алексей Козлов. В smooth-jazz количество импровизаций регламентировано, темы мелодичны и незатейливы (синоним - jazz-pop), а звучание целого важнее развитости отдельных инструментальных партий. Эту ненапряжную музыку, не такую высокоинтеллектуальную, как, к примеру, бибоп или хардбоп, любители мэйнстрима и знатоки джазового авангарда считают второсортной, подчас маргинальной, а заслуги музыкантов, работающих в этом направлении, - несколько преувеличенными. Возможно, чтобы заполнить большой зал вроде "России", без "смути" не обойтись. А оказалось, что и вообще не джазом единым жив человек.
Само начало фестиваля навело на мысли о безграничной широте околоджазового пространства. Франко-аргентинский проект "Gotan Project", соединивший в своих композициях классическое танго и современные электронные ритмы (уже гремучая смесь), сопроводил их видеоинсталляцией. На большом экране, отгораживающем сцену от зрительного зала, экспонировались социальные кинозарисовки, современные танцы, неистовые скачки с эффектом "заевшей" кинопленки. От искомого джаза - ни состава (без ударной установки, зато с компьютером), ни импровизационности - все механизировано до предела. Способные впечатлиться этим легко войдут в транс и вкусят сладостного исступления. Неподатливые дойдут до столь же высокого градуса раздражения. Однако на молодежной тусовке, где можно не только пассивно наблюдать за процессом музицирования, но и занять себя чем-то более действенным, эта модная музыка в исполнении настоящих профессионалов будет на вес золота (автор этих строк с удовольствием посетила бы парижский клуб "Buddha Bar", где эти ребята устраивали свои шоу). Мимолетный ведущий Дмитрий Дибров назвал "Gotan Project" "парадоксальным эпиграфом", что было бы верно (эпиграф не относится к основному тексту произведения), если бы не время: эпиграф не занимает треть книги.
 Столь же далеким от джаза могло показаться и творчество Джорджа Дюка, начавшего с агрессивного соула, уверив аудиторию, что он - "funny man", хотя потом стало совсем не весело. Шоумен и диджей, равно лихо наяривающий на специально доставленном из Брюсселя "Роланде А-90" или концертном "Стейнвее", с упоением "поигрывающий" космическими сэмплами, поющий нежным тенором убаюкивающие медляки и задиристо учиняющий диско с бэк-вокалисткой, многогранен, но не глубок. Импровизировали больше его музыканты - пиротехники-трюкачи, высокотехничные спортсмены, способные ошеломить, пробрать до печенок, вывести из состояния равновесия и других позитивных состояний, но не увлечь, не вызвать чувство глубокого удовлетворения, не достать до самых тончайших фибр...
Что ж, джаз-фест в Монтре, например, давно демонстрирует свободный выход за рамки всего, что хотя бы в элементах может называться джазом. И если появление в Монтре таких команд, как "Yes", никого не удивляет, стало быть, "Parliamentfest" достойно продолжает прогрессивное дело Европы. Говорят, нет плохих жанров, есть неталантливая музыка или же музыка, заурядно сыгранная. Между тем на московском фестивале заурядность была лишь одна - Ана Карам, обычная бразильская женщина, вышедшая на сцену. Ана вполне подходяще для саундтреков бразильских сериалов напевает (но не поет) босса-новы Жобима (и прочих авторов), порой не попадая в ноты. Она мило тренькает (но не играет) на гитаре, то и дело настраивая инструмент перед всем залом, и так же мило посвистывает на флейте. Вот, собственно, и все, что можно сказать о ней.
В то же время самый яркий на фестивале представитель smooth-jazz Эрл Клу, этакий "темнокожий Ли Ритенур", подающий каждую композицию точно отрепетированно, так, как она записана на пластинке, заурядностью не является. Его музыка не лишена обаяния, она бесспорно талантлива, в пределах избранного стиля разнообразна и сыграна на высочайшем профессиональном уровне. (Для непосвященных: Ли Ритенур - вполне успешный американский гитарист, последовательный адепт jazz-pop и сrossover-jazz, играющий, как и Эрл, на электроакустике.)
А вот "живая легенда" Гато Барбиери (аргентинский саксофонист и композитор, создатель музыки к эпохальному фильму "Последнее танго в Париже", объединявший в своих исканиях почти все джазовые традиции Латинской и Северной Америки) в свои 68 лет, при всем уважении к сединам и заслугам, увы, больше легендарен, чем жив. Фантазия Гато-импровизатора иссушена до остатка, соло пусты и беспомощны, якобы озорства и джазовые хулиганства неуместны и антиэстетичны, а команда напоминает разрозненный конгломерат не вполне осознающих цель происходящего людей, обнаруживших даже неспособность "школьной" импровизации "по четыре" и в набившей оскомину "Summertime" Гершвина. И весь этот невразумительный мэйнстрим был большой ложкой дегтя в медовой бочке второго фестивального дня.
Что же касается российских участников, то нынешнее общее впечатление сходно с тем, которое породил фестиваль "Богема Джазз": наши не только не хуже западных коллег, но во многом их превосходят. Разве что для толпы они слишком интеллектуальны. И на общем фоне, конечно, здорово недооценены. Это, увы, не имеющий еще Grammy "Джаз-бас театр" Алекса Ростоцкого, представившего в "России" часть программы "Всплески" с неизменным привлечением элементов world music - этакая музыкальная кругосветка, которая впервые была показана год назад, но с того времени окрепла, выкристаллизовалась и заиграла новыми красками. Это и чрезвычайно оригинальная программа Алексея Козлова и группы "Арсенал", охарактеризованная автором как "сюрреалистическая смесь образцов культуры, объединенных импровизацией". Переплетение элементов джаз-рока, фьюжн, стандартов, мелодий Чайковского и Рахманинова (в исполнении американского тенора Хью Винна, участника всех последних классико-джазовых проектов Козлова) и даже скэта - этакая смесь смесей, для определения которой ничего, кроме беспомощного слова "кроссовер", нет. А сказать об этой программе можно было бы очень много. А в последний вечер выступал биг-бэнд Игоря Бутмана, с которым вообще все ясно.
 Из зарубежных участников первых трех дней (на четвертый журналистов не пригласили) полное соответствие высокого уровня популярности столь же высокому уровню мастерства показали двое. Это Дэвид Сэнборн ("кумир отрочества, юности и взрослости" Бутмана), вместе со своим альт-саксофоном когда-то одержавший триумфальную победу над полиомиелитом, и гитарист Ларри Карлтон, потрясающий виртуоз-импровизатор, притом вдохновенный мелодист, прекрасно чувствующий себя в любом стиле от того же smooth-jazz до внушительного блюз-рока, и притом не чуждый современным тенденциям. Технически и интеллектуально, сольно и в единстве со своими командами эти двое безупречны. Столь же адекватен (мастерство - известность) гитарист-самоучка Ронни Джордан, этакий псевдо-Бенсон (кстати, тоже "наследник" Уэса Монгомери). В отличие от своего звездного конкурента Ронни хоть и не увлекается шоуменством и обходится без второго гитариста-тембровика (обеспечивающего Бенсону половину дела), но может по праву гордиться мощнейшей (умной, чуткой и техничной) ритм-секцией в лице басиста, барабанщика и перкуссиониста.
Резюме таково: стыдливо поглядывая в сторону Минздрава, безучастно предупреждающего губителей своего здоровья, автор этих строк пожелала бы такому событию, как "Parliament Jazz Festival", стать явлением традиционным. Даже если в его программах по-прежнему не будет бопа.
первая публикация - газета "Культура", №37, 25.09.03
 Татьяна Давыдова
использованы фотографии Игоря
Верещагина
|
