502 Bad Gateway

Виктор, ваш творческий путь резко делится на два периода: "до" и "после" отъезда. Давайте начнем с первого: как вы пришли к музыке?
- Не знаю. Наверное, нам свыше предначертано заниматься чем-то. Подчас нам кажется, что мы выбираем, но на самом деле, мы идем по предначертанному нам пути. Во всяком случае, я, как пессимист, склонен считать, что это так. Я помню себя наливающим воду в бутылочки, подбирающим ноты на слух и пытающемся изобразить что-то на этих бутылочках. На Украине, где я рос, в то время был очень популярен баян.
А где вы родились?
- В Днепропетровске. Помню, дома я закатывал истерики, чтобы папа купил мне баян. Папа сопротивлялся, но это было бесполезно.
Все равно купили?
- Конечно.
Во сколько лет вы стали заниматься музыкой?
- Мне было лет 12, когда я стал играть на баяне. Кстати, хороший инструмент для начала: кварто-квинтовый круг в левой руке - очень развивает.
Ну а потом, наверное, была гитара?
- Да, играл немного. Потом басиста из ансамбля, в котором я работал, в армию забрали. И мне сказали: "Двоскин, возьмешь бас, а не то убьем!". Я сопротивлялся, но делать было нечего.
Специально не учились играть на контрабасе?
- Тогда нет. Где-то уже через год с небольшим мы уехали работать в Тульскую филармонию. Аккомпанировали одной цыганской певице, и как раз в то время музыканты, и я в том числе, заразились "джазовой бациллой". (Кстати, очень хорошие музыканты).
Кто они?
- Наш руководитель - Александр Куценко. Он также получил образование на баяне, позже перешел на вибрафон. (Очень многие музыканты на Руси начинали именно с баяна). В то время мы уже знали много тем Монка, слушали Колтрэйна, знали репертуар Майлса Дэйвиса. Можно сказать, что это было начало.
Когда вы закончили музучилище?
- Я не учился до второй половины 70-х. Я пошел в музучилище, уже будучи профессиональным музыкантом. Я учился на классическом отделении по классу контрабаса в Гнесинском училище. У меня были выдающиеся педагоги: сначала Александр Бельский, затем Александр Михно - потрясающий виртуоз! Очень чуткий человек, который особенно меня не мучил. Он понимал, что у меня уже есть какая-то своя направленность, и в течение всего периода обучения у нас была дружеская атмосфера в классе. Я проиграл всю классическую программу. И все, что было необходимо, я делал с удовольствием.
Что вас привело к джазу, наверное, радиопередачи Уиллиса Коновера?
- Тогда не было другой информации. Конечно, Коновер, у гроба которого я играл не так давно в Вашингтоне... Как солдат, стоял полтора часа с контрабасом...
Что было после Тульской филармонии?
- Я приехал в Москву и стал искать работу. Меня подобрал Юрий Сергеевич Саульский, который тогда руководил оркестром "ВИО-66". Там была вокальная группа и работали джазмены. В целом, с джазом я не расставался никогда. Уже в те времена я посещал все российские джазовые фестивали, в разных составах.
Расскажите про ваш период работы в группе "Аллегро".
- Группа "Аллего" зародилась в болезненных размышлениях. Из всех участников группы я был тогда самый молодой. И я помню, что я занимал определенную активную позицию "за". Кто-то считал, что существование подобной группы невозможно, и все время происходили споры о том, что выжить в этой стране совершенно нереально, что здесь - все ложь, все сплошное вранье и ничего у нас никогда не получится. Самый старший участник нашей группы - Виктор Епанешников (такой скептик) - до конца не верил в успех нашего дела, но оказалось, что он ошибся. Я был по-моему на оптимистической ноте. Наш Володя Коновальцев все-таки сломался под гнетом коммерционализма (он перестал играть музыку). Николай Левиновский был, конечно, идеологом, лидером. Он вынес больше всего на своих плечах. Нотная литература, репетиции - все это было в его ведении.
Как долго просуществовало "Аллегро"?
- Группа появилась в 1978 году. Со мной они просуществовали 9 лет, а после того, как я ушел, они еще года 1,5 пытались выжить в изменившейся ситуации.
За эти 9 лет как-то изменилась творческая концепция группы?
- Да, мы конечно выросли, и недавно я расписался на всех 5 пластинках, выпущенных "Аллегро". И это было знаменательно.
Все пластинки выпущены на фирме "Мелодия"?
- Да. Правда, у нас менялся состав и язык усложнялся год от года.
После "Аллегро" вы сразу уехали?
- Нет, я ушел из "Аллегро" в 88-м году, а "задержался" в Америке в 93-м. Все эти годы "до" я постоянно ездил в США. Я был там 11 раз в разных составах. Впервые я выехал туда вместе с Алексеем Кузнецовым и Александром Осейчуком. Это был такой культурный обмен - образовалось общество под названием "Сестры" (в то время было много городов-побратимов). И в рамках такой культурной программы мы впервые выехали.
Вы давно вынашивали планы уехать из России?
- Никогда я не вынашивал.
Как получилось, что вы там остались?
- Случайно. Просто поехал туда записать пластинку, и надо было что-то делать, как-то жить там на что-то... Мне сказали: "Поработай". Я и стал работать.
Сейчас вы причисляете себя к российским музыкантам или к западным?
- К российским, конечно. Я представляю Россию там. К примеру, написать здесь на рекламе, что я представляю Америку здесь, это абсурд, который я могу простить, но... Хотя наш народ до сих пор считает, что все лучшее идет из Америки.
На самом деле это не так?
- Это так и не так. Здесь тоже есть прекрасные исполнители. И тем не менее, на афише написали, что я представитель Америки. Я - русский гражданин, как я могу представлять США?
За время жизни в Америке изменилось ли ваше мировоззрение?
- Нет. Но как музыкант я, конечно, изменился.
В какую сторону?
- Там совершенно другой мир: мы выживаем и боремся за выживание. Там для меня нет больших сцен и я не знаю, к примеру, с какими музыкантами я буду играть завтра.
Где вы работаете и есть ли у вас постоянное место работы?
- Нет, работаю, где придется. Конечно, в переходах я не стою, но в самых "захудалых" барах по нашим понятиям мне приходится подчас играть. Там, правда, не принято считать какое-либо место "захудалым". И если заведение, к примеру, очень маленькое и непривлекательное, но хозяин в нем любит джаз - это решает все.
Какова судьба российского музыканта за рубежом?
- Из моего круга все выживают. Мы оказались довольно подготовленными к такой жизни. Ведь большая часть музыкантов "Аллегро" там. И все они занимаются только музыкой.
Но можно ли говорить о том, что условия конкуренции там более жесткие, чем в России?
- Я не думаю, что здесь сейчас "мягче" конкуренция, чем там, насколько я вижу по своему российскому туру. Сейчас я здесь - гость и поэтому все хорошо. Я думаю, стоит мне здесь задержаться на 3-4 месяца, и я буду искать работу.
Бывает ли у вас чувство ностальгии по России?
- Да, бывает.
Что вы делаете в такие минуты?
- Не пью (смеется).
Как вы проводите свой досуг?
- Свободного времени у меня очень мало, и я все еще смотрю телевизор, когда это удается, думая, что он мне помогает совершенствовать мой язык. Я все еще удивляюсь, до чего тупым может быть телевидение, но мне оно помогает выучить язык.
С кем из известных музыкантов вы сотрудничали?
- Это было совершенно случайно, на записи пластинки. Мы сотрудничали с Гэри Бертоном, Райаном Кайзором, Луисом Шерром, Доном Элиасом, Полом Болленбэкком. Все это - выдающиеся музыканты.
На вашем счету сколько компактов?
- Ой, очень много. Я даже не считал. По-моему, около 25 или даже больше. Но как лидер, я записан только на одном компакт-диске. Он записан "живьем" во Франции в Гренобле в 1992 году и называется "Viktor Dvoskin project". На пластинке вместе со мной играют Сергей Гурбелошвили, Лев Кушнир и Виктор Епанешников.
Музыку какого направления вы исполняете?
- Все-таки это современный мэйнстрим.
Я полагаю, ваши основные виды деятельности в Америке - это концертная, клубная и периодическая запись на компактах?
- У меня лично мало концертов. Иногда подворачиваются какие-либо фестивали. Вообще, если я лидер на работе, я все равно свое выступление делаю концертом. Я вырос на сцене и поневоле делаю это не так, как они. Я, видно, отдаю больше энергии на сцене, и где бы эта сцена ни была - будь то клуб или ресторан - для меня эта сцена превращается в концертную площадку.
Вы занимаетесь падагогикой?
- У меня есть сейчас студенты, правда их немного. Контрабас - это не такой распространенный инструмент, как, скажем, гитара или рояль.
Я знаю, что у вас только в московской квартире 4 контрабаса, один - в Санкт-Петербурге, а сколько их всего?
- Очень много, но по-настоящему хорошего инструмента у меня до сих пор нет.
Но все-таки, какой фирмы вы предпочитаете контрабас?
- Прежде всего, это RUBNER, надежный, выносливый бас, и что очень важно - деревянный.
Есть ли у вас постоянный состав за рубежом?
- Нет.
Как часто вы там играете с тем же Левиновским и другими русскими музыкантами?
- Мы были здесь в 1995 году. Там мы вместе не играем - Левиновский живет в Нью-Йорке, а я - в Вашингтоне.
Ваши впечатления от последнего приезда в Россию?
- Россия очень изменилась и продолжает меняться.
А в смысле джаза?
- К сожалению, я здесь не услышал тех молодых музыкантов, о которых мне говорили, просто не было времени. А из моего поколения музыкантов, конечно, отток на Запад очень силен.
Где джазовая жизнь более интенсивная - в Америке или у нас?
- Мы не можем пока с ними тягаться по уровню, потому что у нас нет такого огромного количества музыкантов, как там. Чем больше масса, тем коэффициент выталкивания личности на поверхность выше. Когда у нас будет большая "джазовая масса", она вытолкнет обязательно своих лидеров.
А где публика более восприимчивая к джазу - здесь или там?
- К искусству в целом сейчас более восприимчивая публика здесь. Там она более прохладная и там нет такого боготворения к артисту, как здесь. Еще очень важен там элемент престижа зала, где происходит концерт. Скажем, в большом респектабельном зале публика слушает музыканта и аплодирует ему, а если тот же музыкант будет играть в каком-то маленьком баре - та же публика может и не обратить на него никакого внимания. Какая-то "кастовость" развита в них: вот это дорогое - здесь нужно слушать, и наоборот.
Есть мнение, что в Америке постепенно затухает джазовая жизнь. Это так?
- Об этом все время говорят. Такое впечатление складывается, если она все время затухает, то давно уже должна затухнуть. Хотя нельзя сказать, что я оптимистически смотрю на данную ситуацию в Америке. Но все-таки, джазовые фестивали есть, молодые музыканты появляются, и они играют потрясающе!
Где концертная деятельность сейчас приносит больший доход - здесь или там?
- Я бы не сказал, что у меня разный доход. Я здесь заработал примерно столько же, сколько я бы заработал и в Америке. То есть, для меня - это совершенно одинаково.
Ваши ближайшие планы?
- Я хотел бы иметь побольше своих работ в Америке, где я был бы лидером, и я буду пытаться интенсивно работать именно в этом направлении. Мне кажется, что я могу уже сделать достаточно много сам.
Вы можете назвать себя счастливым человеком?
- И да, и нет.
А человеком, который удовлетворен жизнью?
- Я не могу сказать, что я удовлетворен жизнью в полной мере, но в то же время, я не могу себя упрекнуть в том, что у меня все плохо. Я занимаю позицию такого усредненного либерала и может, консерватора.
Вы очень артистичны на сцене...
- Да?
И ваши соло, на мой взгляд, очень интеллектуальны. Но джаз - это искусство импровизации. Скажите, должна ли в импровизации присутствовать логика?
- Безусловно.
Вы заранее продумываете свои импровизации или они у вас спонтанны?
- Это результат спонтанного комбинирования заранее приготовленных моделей...

Беседовала Ольга Головина