Подчеркнул я порядковый номер минувшего фестиваля не потому, что 21 - знаменательное число в некоторых играх, но потому, что прошлогодний, юбилейный Эйлатский фестиваль, был частично провален из-за событий в Ливане. Вместо традиционных четырех дней фестиваль 2006 года впервые прошел за 3 дня, некоторые гости на израильский берег Красного моря не приехали вовсе, а другие, приглашенные в последние минуты на замену, не дотягивали до приличной самодеятельности. И, хотя несколько концертов 20-го фестиваля были восхитительны и соответствовали юбилею, от фестиваля 21-го ждали многого - к традиционно ожидаемому празднику джаза еще и компенсации за недополученное в прошлом году. Ожидания, в основном, оправдались.
Как всегда, концерты прошли в последние дни августа (с 27 по 31) в эйлатском порту, в четырех залах, выстроенных портовыми кранами из контейнеров. В двух залах дали концерты 10 израильских ансамблей, в двух других по два концерта сыграли 10 ансамблей "гостевых". Открыл фестиваль коллектив, отказавшийся от приезда в прошлом году - Vienna Art Orchestra.
Фестиваль неполноценен без биг-бэнда, однако привезти первоклассный большой оркестр трудно - на эти деньги можно пригласить два-три малых состава. Именно поэтому более ранние выступления биг-бэндов в Эйлате либо не отложились в памяти, либо запомнились откровенно низким классом. На этот раз приехал биг-бэнд не просто классный, но один из лучших в мире. Многие читатели помнят Vienna Art Orchestra в связи с сотрудничеством с ним российского валторниста Аркадия Шилклопера, запечатленным на ряде дисков. На этот раз лучшего джазового валторниста в составе Венского оркестра не было, но, думаю, не это стало причиной главного фестивального разочарования. Сам по себе оркестр безупречен. Его основатель и бессменный руководитель Матиас Рюэгг - превосходный организатор и дирижер, добросовестно подготовивший программу из сочинений Эллингтона, но забывший, в каком жанре он работает. Каждый номер начинался бесстрастным объявлением маэстро, называвшим пьесу и солиста, затем выходил этот солист, и сразу же начинала звучать тема, будь то даже "Take The A Train" или "Караван". Оркестр не играл сам, лишь аккомпанировал солистам. Между тем, солистов мы слышим и в малых составах… Брукнер и Малер писали для ОРКЕСТРА, а не для инструмента с оркестром, да и Эллингтон создавал в первую очередь оркестровую партитуру, в которой эпизоды поручались солистам. Кстати, все они в Венском оркестре грамотны, выделяются альт-саксофонист Йорис Роэльфос и кларнетист Нико Гори, которого, полагаю, со временем мы услышим в малых комбо. Певица Анна Лаверньяк не запомнилась ни пением, ни внешностью, ни манерами. А через 15 минут после начала следующего концерта Венский оркестр был полностью забыт до, вероятно, своей новой реинкарнации.
На следующем концерте на сцену вышел квартет Томаша Станько. 65-летний польский трубач в 20-летнем возрасте возглавил ансамбль "Джазовые смельчаки", названный впоследствии первым в Европе, заигравшим свободный джаз. Станько принадлежит к элите свободного джаза, среди его партнеров были Дон Черри и Альберт Мангельсдорф, Чико Фриман и Ян Гарбарек, но чаще всего он играет со своими земляками. В Эйлате Томаш играл со своими постоянными партнерами - пианистом Марчином Василевским, басистом Славомиром Куркевичем и барабанщиком Михалом Мицкевичем. Привыкнув к стереотипу "свободный джаз - сложный, атональный и, зачастую, малоприятный для слуха", трудно назвать фри-джазом музыку, которую играет Станько. В молодости в его композициях было все, от кантиленной мелодии до агрессивного слома всего на свете; сегодня Томаш преобразился, подобно помудревшим академическим композиторам-авангардистам, подобно классику фри-джаза Ганелину, играющему сегодня почти тонально, очень мелодично и, самое главное, потрясающе красиво. Именно это стало и главным достоинством выступления квартета Станько. Красота в ее истинном значении - изящность мелодии, стройность драматургии, безупречность ансамблевой игры и совершенность мастерства каждого музыканта квартета.
Особо отмечу пианиста. Марчин Василевски играет яркими, мощными аккордами, мало применяет мелкую технику (но там, где необходимо, она у него безукоризненна!) и абсолютно самобытен - я пытался найти сравнение, но в голову ни одного имени так и не пришло. Зато пришла мысль, что пора прекратить сравнивать европейцев с американцами; если можно играть под Питерсона, значит можно играть и под Василевского.
В первый фестивальный вечер публику бросало из жара в холод. Вернее, из элегантного, изысканного, но прохладного джаза Станько к очень горячему, мощному, но… вообще не джазу. При этом доставившему удовольствие значительно большее, чем джазовый биг-бэнд из Вены. Английская команда Incognito исполняет разную музыку - от хип-хопа до ритм-энд-блюза. Это - реверанс широким кругам меломанов, реверанс тем, кто упрекает фестиваль в однобокости программ (в основном посвященных мэйнстриму), и потрясающее музыкальное действо, создаваемое высочайшими профессионалами - тремя вокалистами и семью инструменталистами. Главная звезда ансамбля, впервые приехавшего в Израиль - гитарист Жан Поль Маоник, по прозвищу "Блу". Настоящий шоу-мен, остроумный ведущий, блестящий блюзовый гитарист и истинный лидер. Его маленькая и невзрачная фигура приковывала к себе и переполненный зал, протанцевавший два часа нон-стоп, и весь ансамбль, каждый участник которого - истинный виртуоз, вышедший, конечно же, из джаза. Джазовым в этом концерте был настоящий драйв - то, чего часто не хватает на концертах заведомо джазовых.
Первым американским комбо, вышедшим в этом году на эйлатские подмостки, был Sax Summit, причем саммитом в данном случае называлась не встреча в политических верхах, но совместное выступление трех выдающихся саксофонистов. 10 лет назад Майкл Бреккер, Джо Ловано и Дэйв Либман выступили в Эйлате с программой памяти Джона Колтрейна в связи с 30-летием со дня его смерти. На этот раз программа была посвящена 40-летию ухода Колтрейна, и в ней уже не сыграл Бреккер, полгода назад покинувший наш мир. Вместе с Ловано и Либманом на сцену вышел Колтрейн-младший - Рави. Ритм-группу составили небезызвестные пианист Фил Маркович, басист Сесил МакБи и барабанщик Билли Харт.
"Саммит саксофонов" состоялся дважды: первая программа была посвящена центральному периоду творчества Колтрейна и была насыщена популярными темами. Во второй акцент был сделан на медитативного Колтрейна, на последние годы жизни гениального музыканта. Этот концерт был менее интересен для широкого круга джазовых фанов, но значительно более привлекателен для серьезных меломанов и музыкантов. Либман, Ловано и Маркович фантастически балансировали между модальной и свободной музыкой, МакБи и Харт их гениально поддерживали, и лишь Рави Колтрейн оттенял эти, часто диссонансные, музыкальные поиски нежными лирическими соло, совсем не напоминающими его отца.
Действовала эта музыка постепенно, к середине концерта этот настоящий музыкальный наркотик подействовал на весь зал, и, когда в самом конце программы, как бы в виде премии за правильное понимание сложной музыки, зазвучали "My Favorite Things", все начали постепенно приходить в себя. Расчленять эту музыку при анализе почти невозможно. Запомнились очень интересные ходы контрабасиста (не нарочитое соло, а игра внутри своей партии!), гениальное соло Харта (напомнившего, что он - один не из многих, но из некоторых) и соло Марковича, скорее напоминавшее позднего Прокофьева, чем что-то джазовое.
Группа Steps Ahead надежды оправдала. В эпоху процветания сладко-коммерческого фьюжн, в эпоху, когда блистательные музыканты записывают диски с короткими пьесами, каждая из которых напоминает что-то знакомое и ни в коем случае не заставляет слушателя сопереживать и соучаствовать, приятно услышать настоящий джаз-рок, без всяких реверансов "быстро устающей публике". Замечательный вибрафонист Майк Маниери основал и возглавляет ансамбль, из названия которого понятно, что музыканты стремятся к новой музыке, не забывая о старой. В Эйлате "Шаги вперед" вместе с Маниери, гитаристом Брайаном Бейкером и барабанщиком Джоэлем Розенблатом (проводящем с ансамблем первое турне) сделали два выдающихся гостя - саксофонист Билл Эванс (именно его считают преемником покойного Бреккера) и басист Энтони Джексон. Эванс, на мой вкус, не пришелся ко двору, мало беря на себя инициативу. Джексон, наоборот, сидя в глубине сцены и почти не показываясь публике (видимо, стесняясь своих размеров), стал одним из главных двигателей "шагания вперед".
Завершал второй фестивальный день еще один прошлогодний должник.
Один из лучших гитаристов нашего времени, французский цыган Бирели Лягрен начал завоевывать джазовую сцену, овладев стилем своего великого предшественника и соплеменника Джанго Рейнхардта. Продолжая специализироваться в этой горячей музыке, Лягрен освоил и другие стили, в результате чего в его нынешней виртуозной игре органично смешиваются свинг, джаз-рок и хард-боп, и именно этой нестандартной, но цыганско-джазовой музыки мы и ждали. Тем более, что в ансамбле с Лягреном были заявлены еще один известный цыганский гитарист Пауль Винтерштайн и выдающийся барабанщик Андре Чикарелли. Имена саксофониста Франка Вольфа и басиста Готье Лорена знакомы не были. Претензий к концерту предъявить нельзя, если забыть, что этот концерт - фестивальный. Лягрен отлично отработал программу, нисколько не задумавшись о том, что он играет на джазовом форуме. Чикарелли, грамотно аккомпанируя, не сыграл ни одного длинного соло, а Винтерштайн, записавший несколько сольных дисков, не солировал ни разу. Басист и саксофонист играли грамотно, но также не запомнились. Вокалистка Сара Лазарус поначалу казалась интересной, рисовала свои песни яркими крупными мазками, но к четвертой песне оказалось, что другими мазками она рисовать не умеет и образование, полученное в Гарварде, не помогает джазово-вокальному искусству. Кстати, это был единственный ансамбль, ни один участник которого ни разу не появился на ночных джем-сешнс.
От квартета Криса Поттера Underground ждали немногого. На столь яркой фестивальной карте этого года имя музыканта, в основном подыгрывавшего разным знаменитостям, не сверкало особо ярко. Однако квартет Поттера смело можно назвать главным фестивальным открытием и одним из лучших выступлений на 21-м "Джазе на Красном море". Любая пьеса квартета начинается с маловнятного набора звуков самого Поттера или его гитариста Адама Роджерса. Потом сквозь этот туман постепенно проступает музыкальная идея, активно поддерживаемая и нагнетаемая клавишником Крэйгом Таборном и барабанщиком Нэйтом Смитом (еще одно потрясающее открытие). Потом ты уже забываешь обо всем и слушаешь музыку, более всего похожую на то, что делал … Алексей Козлов в первом составе "Арсенала" и его кумиры Weather Report и "Чикаго". Интересно, что старый джаз-рок сегодня в Нью-Йорке считается андеграундом. Кстати, также, как гитарист Игорь Дегтярюк в свое время пришел в "Арсенал", Роджерс явно пришел в джаз из рока, где ему, очевидно, стало скучновато.
Лет 12 назад, в один из чисто джазовых приездов в Израиль гитариста Джона Маклафлина, с ним выступал молодой органист, иногда также игравший на трубе. Маклафлин так до Эйлата ни разу и не добрался, а Джои ДеФранческо - ныне один из лидеров джазового органа - на фестивале выступил. На трубе он играть перестал и в свои 36 лет с трудом делает несколько шагов по сцене, чтобы добраться до органа - его габариты явно не говорят о крепком здоровье. Однако, сидя за электроорганом Hammond B3, ДеФранческо забывает о малой коммуникабельности и творит за этим, почти забытым инструментом, чудеса аккордовой техники, свинга и драйва (орган - один из первых джазовых инструментов, ведь именно на нем аккомпанировали пению спиричуэлс в американских церквях). Постоянные партнеры ДеФранческо были маловыразительны, барабанщик - откровенно слабым. Партнер-гость саксофонист Рон Блэйк продемонстрировал отличный вкус и красивый звук. Мелкой техникой он не щеголял, хотя на джем-сешн продемонстрировал и в этом высокий класс. Кстати, ДеФранческо, как истинный джазмен, также приехал на джем-сешн. Фортепьянная виртуозная техника у органиста оказалась не на высоте, зато аккордами, по-органному, но на рояле, он играл великолепно и показал себя не большим пианистом, но настоящим музыкантом.
Если "Саммит саксофонов" посвятил программу разным сторонам творчества Колтрейна, то нью-йоркский септет Конрада Хервига напомнил слушателям об увлечениях латиноамериканской музыкой тремя гениями джаза - Джоном Колтрейном, Майлсом Дэйвисом и Уэйном Шортером. В ансамбле Latin Side of Miles, Trane and Wayne выступили хорошо знакомые нам джазовые звезды - трубач Брайан Линч, дважды игравший в Эйлате в квинтете Фила Вудса, и саксофонист Крэйг Хэнди, дважды приезжавший во главе "Династии Мингуса" (и являющийся музыкальным руководителем всего "Мингус-оркестра"), великолепный пианист Билл О'Конелл и сильная ритм-секция - басист Рубен Родригес, барабанщик Дафнис Прието и отлично поющий скэтом Педро Мартинес, играющий на конгах. Создатель и глава ансамбля - феноменальный тромбонист Конрад Хервиг (при всем уважении к каждому из созвездия саксофонистов и ко многим трубачам, тромбонист-виртуоз - явление куда более редкое. В истории джаза таковых можно пересчитать по пальцам. Хервиг, несомненно, будет в этом списке). Никто из участников ансамбля (за исключением, пожалуй, Мартинеса) не специализировался на латинской музыке - просто, как истинные джазовые профессионалы, продолжая традиции тех великих, которым они посвятили свои эйлатские концерты, он владеют всеми стилями, среди которых музицирование с испанским привкусом, бесспорно, одно из самых важных в истории джаза направлений. Особенно с тех пор, как Майлс Дэйвис выступил с "Sketches of Spain". Не могу сказать, что программа у септета была чисто латинская, но и не стану точно определять ее стилистику. Как и "Саммит", септет Хервига точно попал в цель - в самое сердце каждого из сидящих в зале. Концерт этот замыкал третий фестивальный день, временных рамок не было, и музыканты щедро играли почти два часа (первый и второй концерты не могут продолжаться более 80 минут - надо уступать сцену), что практически не заметили слушатели. Если на добротном концерте Лягрена уже через 15 минут взгляды публики устремились на часы и многие вспомнили, что уже далеко за полночь, то на концерте Latin Side время остановилось. После концерта не желавшая отдыхать от джаза девушка, представляя интересы большинства, подошла к первому вышедшему из-за кулис музыканту и спросила, выступят ли они на джем-сешн. У Педро Мартинеса загорелись глаза, он почти прокричал: "Yes, now!" и не обманул. Септет в полном составе, а также квартет ДеФранческо спустя полтора часа вышли на сцену во дворе гостиницы "Ривьера" для участия в одном из самых фантастических джем-сешн, которые я когда-либо слышал в Эйлате. Вместе с американцами были наши Мамелло Гаэтанопулос, Яков Амар и Омри Мор, которые выглядели рядом со звездами весьма достойно.
Среди израильских команд отмечу истинно триумфальное выступление Hot Club d'Israel, на котором было значительно интереснее, чем на концерте Лягрена (это не только придирка критика, но и мнение публики - зал был полон и к концу концерта стал еще полнее). Достойно играл квартет Рони Голана в программе памяти Тони Уильямса - барабанщика первого в истории джаз-рок-ансамбля и кумира Голана. Классными партнерами барабанщику были вышеупомянутый Омри Мор и басист Гилад Авро. Мягко и грамотно выступил нонет Гаэтанопулоса - одного из наших лучших музыкантов и одного из главных энтузиастов джаза в Израиле, объединивший израильских звезд следующего за Мамелло поколения - Роберта Анчиполовского, Ярона Озану, Алека Каца, Дмитрия Гродского и других. Собственно, у всех израильских ансамблей был весьма высокий исполнительский уровень. Самобытности не хватало практически у каждого; думаю, что, научившись хорошо играть, надо задуматься о том, что ты хочешь сказать своим искусством. Джаз - это не только умение играть, но и умение слушать и, что очень важно - умение думать.
Однако что взять с учеников, когда последнее качество напрочь отсутствует у некоторых учителей? Замечательное новшество "Джаза на Красном море" - обучение студентов школы Римон в дни фестиваля у педагогов Римона и бостонского колледжа Бёркли, к международной сети которого принадлежит Римон - привело на фестиваль 80 юных джазменов! Педагоги же решили устроить совместный концерт, а администрация решила сделать этот концерт последним на фестивале. Ожидался праздник, ожидались сюрпризы, ожидалось закрытие по-настоящему блестящего фестиваля. Вместо этого на сцену вышли 8 музыкантов, игравших в течение получаса (в час ночи!) так скучно, что 30 этих минут показались вечностью! Вышедшая за тем опытная блюзовая певица Дона Маклерой разбудила зал, однако ненадолго - выяснилось, что, кроме весьма традиционных блюзов, она ничего не умеет петь. Американская составляющая ансамбля была хотя бы на профессиональной высоте. А израильские педагоги, за исключением по-настоящему яркого флейтиста Илана Салема, играли из рук вон плохо. Не слыша учеников, можно смело сказать, что они победили учителей, поскольку сделать это было несложно.
Без ложки дегтя не обошлось. Но была она очень мала, а джазовый мед на этот раз в Эйлате был очень сладким. В памяти не сохранились Венский оркестр и "Учительский концерт", зато все, кто был на этом, по-настоящему юбилейном фестивале, навеки запомнят Поттера и Линча, ДеФранческо и Ловано, Станько и Либмана … Запомнят настоящий джаз.

Владимир Мак,
Иерусалим
фото Эдуарда Марковича