3 и 4 июля в Петербурге на территории Петропавловской крепости прошел международный музыкальный фестиваль Summertime. Несмотря на то, что в Петропавловке уже давно проводятся музыкальные фестивали (и, как правило, джазовые), этот был заявлен как первый и отличающийся от всех более ранних.
Прежде всего, отличалось само место проведения — площадь Нарышкина бастиона, что рядом с Флажной башней. Но на этом отличия от предыдущих фестивалей не закончились.

Программа была подобрана разностилевая, поэтому организаторы предусмотрительно воздержались от эпитета «джазовый». Хэдлайнерами первого дня были певицы «этнического» направления — Нино Катамадзе и Пелагея. Во втором дне было больше похоже на джаз (с сильным фанковым акцентом) — танцевально-электронная группа Incognito (Великобритания), а также голландские звёзды Kraak&Smaak и Zuco 103, играющие nu jazz с уклоном в бразильскую поп-музыку. Но основной визитной карточкой фестиваля, который так избегал называться джазовым, явилось сотрудничество с бостонским колледжем Бёркли. Результат этого сотрудничества — проводившееся в рамках фестиваля прослушивание-конкурс, главным призом в котором была стипендия на обучение в Бёркли. Важную роль играла также демонстрация публике студентов Бёркли. Несколько лет назад они точно так же прошли конкурсный отбор и уехали на обучение, а теперь выступали уже как звёзды Бёркли, гордо представляющие США (Oleg Ostapchuk Quartet и Mass Ave Project). Петербург был представлен фанковой группой Fun2mass, на общем уровне выступившей достойно, а со специальной гостьей вышел откровенный прокол — но зато новоявленная певица Татьяна Зыкина показала, как делать не надо: это тоже бывает полезно.

Фестивальную атмосферу создали просто, но со вкусом. Сцену выстроили высокую, красивую, поставив на нее грамотный свет и хороший звук. Спиртного не продавали; впрочем, гуманно объявляли публике, что если «горят трубы» — можно выйти на Кронверкскую набережную и увидеть там заветную пивную палатку. Но то ли лень-матушка вперёд нас родилась, то ли что-то меняется в сознании — трубы «горели» очень деликатно и культурно. Хотя погреться порой не мешало, особенно во второй день: лето показало себя не с лучшей стороны, завывая ветром, угрожая дождём (который так и не пошёл) и стремительно падающей температурой. Зато «восточная чайная палатка» пользовалась большим успехом у публики, вызывая живой интерес к горячему имбирному напитку со специями, масале и прочим восточным чайным премудростям.
Пить чай и кофе предлагалось как на скамеечках, так и на диванчиках, прихотливо расставленных на лужайке — либо просто под древом, либо в тканевых шатрах. Шатры были натянуты межу деревьями или крепились на металлоконструкциях разноцветными широкими лентами — сквозь них было и видно, и слышно, и даже как будто бы тепло от красок всех цветов радуги. Разноцветные лоскутки повесили и между деревьями. Убранство лужайки получилось уютным, а концептуальности добавляли литые арт-объекты — коллекция кузнеца Валерия Галкина «Двенадцать стульев» и, наверное, его же Шар, внутри которого собрался весь Петербург со всеми его символами — Ростральная колонна, Александрийский столп, Эрмитаж.

Фестивальную программу вел журналист и телеведущий Александр Малич, ненавязчиво и с юмором объявляя участников и объясняя происходящее. На открытии, когда выступал Олег Остапчук со своим квартетом, увы, было не так много публики, как позднее, и расселась она далековато от сцены — по топчанчикам да скамеечкам. Но у сцены были самые преданные любители джаза, и, конечно, фотографы. Их не пустили за ограждение, и люди с камерами были вынуждены занимать вакантные места у забора, чтобы не пропустить момент.
Саксофонист Олег Остапчук, несмотря на превосходную игру, оказался скромным и, пожалуй, единственным, кто воздержался от эффекта открытой площадки — когда начинаешь усиленно работать на публику и пережимать, давить общением («Я не вижу ваших рук», «come on, everybody» и так далее.) Да и в самой музыке было мало внешних эффектов — зато были очень точные, как будто выверенные и в то же время свободные импровизации, за которыми следуешь неотрывно, как за нитью Ариадны, благородный звук, порой даже слишком рафинированный для джаза, и абсолютная внутренняя свобода и искренность.

Его соратник Николай Моисеенко, тоже саксофонист, представлял команду Mass Ave Project, в которой играли еще двое «наших» — Евгений Лебедев (клавиши) и Яков Кременский (гитара). И снова — отличный уровень, чувствование друг друга каждой клеткой, но уже совсем другая подача — более яркая и открытая. В композициях Моисеенко, казалось было больше энергии, фанкового задора, под них хотелось плясать и куражиться, тогда как музыку Остапчука хотелось внимательно слушать. В общем, всего в двух коллективах школа Бёркли показала себя с разных сторон, и тот факт, что музыкантов не причёсывают под одну гребенку, не мог не вызвать уважение.

Рафинированный джаз на этом закончился. Народ, воодушевленный именами Нино и Пелагеи, подтянулся к сцене и стоял уже довольно плотно, споря, кто же из любимиц публики сейчас выйдет петь. А вышла никому не известная гостья со сценическим псевдонимом Зыкина (довольно серьёзная заявка — брать такой псевдоним — особенно цинично прозвучавший после недавней кончины Людмилы Зыкиной). Сперва вроде как заиграли неплохо. Но материал в результате оказался настолько попсовым, а исполнение, несмотря на все старания, получалось настолько плоским и зажатым (при том, что голос у Татьяны вообще-то присутствовал), что в какой-то момент стало очень грустно. Тексты: «и с каждым куплетом уходит всё это» или «может, я моральный урод, а может, просто такая у нас карма»...

Грусть развеяла темпераментная Нино, которая всегда отличалась горячей южной кровью, а тут, вдохновленная открытым пространством, стала просто рвать всех и вся на части своим горным гласом. Унять ее было невозможно, и даже те песни, которые Нино раньше пела проникновенно и камерно, звучали тяжело и мощно. Но публике это нравилось.
Вообще на фестивале стала заметна некая общая черта публики, а отсюда — и исполнителей. В музыке было очень много агрессии и мало лирики. Это не значит, что играли плохо — напротив, все (за исключением Зыкиной, которая оказалась просто не в том месте) были превосходными профессионалами. Но очень немногие могли позволить себе отпустить толпу, доверить слушателям самим управлять своими эмоциями. Это отчасти смогла сделать Пелагея, особенно порадовавшая аранжировкой песни «Пташечка» — в лучших традициях Dead Can Dance. И то перед началом песни чуть ли не извинилась за её медитативность, и гитарист взял чуть быстроватый темп — видимо, чтобы медитация прошла побыстрее; а зря. Песня получилась достойнейшая и глубокая — настоящее слияние нескольких культур, а не примитивная аппликация, когда на один стиль просто наклеивается другой.

Zuco 103

Хороший диалог с публикой получился у голландцев из Zuco 103, за счет природного обаяния всех участников проекта, их несочетаемой сочетаемости по типажам и абсолютной заражённости тем, что они делают. Да, она была у всех, но у Zuco, пожалуй, в наибольшей степени. Их соотечественники Kraak&Smaak хоть и более известны в России, и музыка у них самая что ни на есть танцевальная, да и говорят они, что «в Голландии есть три самых культовых вещи — Хайнекен, Ван Гог и Крак&Смак» — всё же выглядели в отношении того самого диалога бледнее. Передавили и по звуку, и по энергетике, но восхитили гитарными рифами и сумасшедшим драйвом.

Kraak&Smaak

Все всякой конкуренции выступила группа Incognito. Ее ждали, и среди слушателей внезапно и существенно уплотнилась профессиональная прослойка — послушать коллег пришли и Андрей Кондаков, и Владимир Волков, и многие уважаемые музыканты Петербурга. А о студентах и представителях различных музыкальных групп вообще говорить нечего.

Incognito

опулярная группа, которая в следующем году отпразднует 30 лет своего существования и в которой переиграло огромное количество музыкантов, называющих себя «семьей Инкогнито», спела хиты — «Still A Friend Of Mine», «Don’t You Worry About A Thing» Стиви Уондера… Но главное, каким-то очень простым и в то же время магическим образом объяснила очевидные вещи, лежащие в основе музыки и человеческих взаимоотношений. Все гениальное оказалось, как всегда, просто. На практике это выглядело так: лидер группы Моник начал петь с аудиторией, давая разные импровизации на тему friend of mine. Народ справлялся и радостно вторил лучезарному Монику. Затем, окончательно распев публику, Моник поделил её на две части, устроив соревновательный момент — кто громче споёт. Тут стали стараться уже не заодно, а друг против друга. Моник окончательно расколол всех следующим шагом «Что вы думаете о секторе Б» — спросил он у сектора А; те стали улюлюкать и освистывать конкурентов. «А вы что думаете об А?» — сектор Б так же недовольно загудел. Сама собой из уст мудрого добродушного Моника вышла мораль: «вот так всегда — только что мы были все братьями и сёстрами, одной большой семьёй, а стоило воздвигнуть условную стену — мы перестали друг друга любить. Не надо воздвигать стены». Всем и впрямь стало немножечко стыдно за закостенелость первобытного, конкурентного сознания. Но Моник тут же сунул под нос еще одну мораль — «Не нужно бояться перемен». Мол, перемены (и в сознании прежде всего) — к лучшему. А чтобы не быть голословным, предложил музыкантам из ритм-группы поменяться друг с другом. В результате пианист играл на ударных, басист на клавишах, а барабанщику оставалось взяться за бас-гитару. Стоит ли говорить, что услышанное превзошло ожидания, и исполнение было великолепным? Никто не сомневался, но это не могло не вызвать восхищения. Зал пел, танцевал, слушал и проживал вместе с Incognito каждую ноту. Это был отличный восклицательный знак в конце фестивальной строки.

Возвращались домой вприпрыжку (от холода), хотелось продолжать петь, а в голове звучала простая и совершенная колыбельная Клары, и состояние души совпадало с первой ее строчкой «Summertime –and the living is easy».

Николай Моисеенко (на фото) и Олег Остапчук: наши из Бёркли

На фестивале Summertime выступали два коллектива от колледжа Бёркли, оба — что интересно и приятно —созданные российскими студентами бостонского колледжа, саксофонистами Олегом Остапчуком (Oleg Ostapchuk Quartet) и Николаем Моисеенко (Mass Ave Project). После выступления лидеры этих коллективов поделились впечатлениями и рассказали о том, как попали в Бёркли и как видят себя в музыкальном мире в дальнейшем. Люди с похожими, казалось бы, судьбами порой сходились в ответах, но зачастую ответы отличались довольно радикально. Впрочем, в музыке это тоже было слышно — хотя Моисеенко и Остапчук играют на саксофонах (Николай — на альте, Олег — на теноре), их артистическая и музыкальная подача очень отличается. Более сдержанная, интровертная, с глубоким, свободным звуком у Олега Остапчука — и отрытая, яркая, полная звуковых эффектов и инструментального куража у Николая Моисеенко. Отвечали на вопросы примерно так же: немногословный и точный Олег — и фонтанирующий, говорящий с невероятной скоростью Николай.

Олег Остапчук

Как вам выступалось на фестивале? Как само мероприятие?

Олег: Отлично, все супер!

Николай: Очень здорово. Во-первых, мне понравился звук. Было комфортно, несмотря на то, что мало опыта игры на больших сценах и звучит всё иначе, но было комфортно. Публике тоже, кажется понравилось, несмотря на то, что играли инструментальную музыку.

Когда и как получилось, что вы поступили в Бёркли?

Олег: Я прослушивался три года назад на подобном фестивале, он тоже проходил в Санкт-Петербурге, и получил полный грант. А изначально я учился в Архангельске и Москве, где закончил Российскую Академию музыки им. Гнесиных у Александра Викторовича Осейчука.

Николай: В 2005 году я, Женя Лебедев, Пётр Ившин и Андрей Шилов (мы все дружно играем в группе Sunlight) заразились этой идеей. Точнее, Петя всех заразил. Мы отрепетировали для каждого песню, поехали в Хельсинки. Это было безумно страшно, боялись всего на свете. Прослушивание оказалось самым спокойным из всех. Нам позволили играть в квартете, мы на протяжении получаса играли друг с дружкой, люди, которые нас прослушивали, были очень позитивными. Сыграли соло, поимпровизировали на блюз и почитали с листа довольно простые партии. Причём нам дали даже 10 минут на подготовку. Это был какой-то джазовый этюд — наиболее простой уровень: упражнение с диезами, а более сложные — с бемолями. Так что учите бемоли!
Через месяц нам пришел ответ, и мы уехали. Правда, не все вместе, только я и Женя Лебедев.

Женя Лебедев играет и в квартете Олега, и в Mass Ave Project. Он разный в этих проектах?

Николай: Да, он разный. Музыканты такого уровня, а Женя выдающийся музыкант, очень легко улавливают мельчайшие музыкальные тонкости ансамбля и прекрасно его дополняют.
Олег: Нет, у Женьки своё лицо, он не подстраивается под проект. Проект потому в нем и нуждается...

Когда и как вы создали свои коллективы? Или это в Бёркли получается у каждого?

Николай: В Бёркли постоянно делают джемы, все друг с другом играют. Но он коммерческий. И музыкантов хорошего уровня, как и везде, не так уж и много. Просто благодаря тому, что там около 4000 человек, в процентном соотношении это получается немного больше, чем везде. А так особой разницы нет.
Через полгода мы все познакомились и Яша Кременский собрал нас и пригласил на фестиваль 2007 года, мы играли на фестивале «Джаз в саду Эрмитаж». После этого записали пластинку, подобрали материал и выступаем.

То есть Mass Ave — крепкий коллектив?

Николай: Сложно сказать, что такое «крепкий коллектив». Да, мы довольно много выступали; сейчас, правда, всё осложняется тем, что ребята живут в Америке, а я полгода назад вернулся домой, сейчас живу в Москве, и мы не можем играть по клубам. Но собираемся ради больших выступлений, как, например, это.

Олег, а как сложился твой квартет?

Олег: Примерно таким же образом. Играли вместе, притирались друг к другу. Но главная задача — не просто объявить «у меня есть квартет», а найти что-то свое, индивидуальность. Сложность в том, что очень много музыкантов и сложно чем-то выделиться. Надо заниматься-заниматься-заниматься…И конечно, мыслить в едином направлении.

Есть ли смысл музыканту, который получил путевку в жизнь в Бёркли, возвращаться в Россию, чтобы делать качественную музыку? И собираетесь ли вы возвращаться?

Николай: Качественную музыку можно и нужно делать везде. Потому что и деревья не такие большие, как они кажутся со стороны, и Бёркли не такой нереальный, каким он кажется, когда ты живешь в Москве. Каждому музыканту нужно съездить в Америку, посмотреть, что такое джаз, что такое музыка, как относятся к музыкантам там и здесь. И понять, что здесь не так уж и плохо. По крайней мере здесь, когда ты выступаешь в клубах, тебе не нужно полностью привозить весь аппарат, платить за аренду, и ещё на этот концерт к тебе придет только пять человек, потому что люди не очень ходят на неизвестные имена. А чтобы стать известным, нужно лет 10 бегать, крутиться, а еще зарабатывать на жизнь. В Америке это довольно непросто. Очень жёсткие условия для выживания.

Олег: Действительно, качественную музыку можно делать где угодно. Вопрос в том, чтобы уметь её делать. А что касается возвращения, то я собираюсь пока пожить в Америке, поехать в Нью-Йорк. И пока есть запал внутри, хочу еще там покарабкаться, понабраться опыта. А потом, конечно же, собираюсь вернуться назад.

Вы когда-нибудь играли вместе?

Николай: Несколько раз в Москве в оркестрах, а совместных проектов у нас никогда не было. Но Олег записался с нами на пластинке Sunlight, это была запись живого концерта. Очень здорово сыграл!

Несмотря на то, что вы оба воспитанники Бёркли, у вас очень разные представления о музыке, если судить по вашим выступлениям на фестивале.

Николай: Конечно, но это же здорово, что из одной «пробирки» выходят разные музыканты. Главное — правильное отношение к делу, к музыке. Чтобы было желание творить и играть именно в коллективе. Тогда получаются настоящие открытия.

Олег: Вообще у нашего квартета несколько иные представления, чем та музыка, что мы показали на фестивале. К этому фестивалю мы специально подготовили программу с большим уклоном во фьюжн, чтобы сделать её более доступной для широких масс. Вообще мы играем современный джаз, но здесь сказали, что это не пойдёт.

Как вы относитесь друг к другу (вы лично и музыканты в Бёркли вообще) с музыкальной точки зрения? Есть ли момент ревности, ощущения превосходства, или наоборот, поддержка и взаимный интерес, обмен идеями?

Николай: Лично к Олегу я отношусь замечательно, он трудяга, и только благодаря своему труду он смог стать лучшим в 2006 году и учиться в Беркли. Мне кажется, что вопросы ревности, превосходства так или иначе касаются каждого амбициозного человека. Но я верю, что это возрастное и со временем проходит, и в конечном итоге мы всегда остаемся наедине с собой, и причины того, что у кого-то что-то получается, а у тебя нет — рано или поздно придется искать в себе.
Обмен идеями — это, наверное, то, ради чего музыканты становятся равноценными членами коллектива и за счет равноправия растут в творческо-музыкальном плане.

Олег: Элемент соревновательности присутствует всегда и везде, особенно в музыке, но он лишь говорит о том, что у человека еще есть пространство для роста. Поэтому я пытаюсь находить только хорошие стороны в том, что 18-летние студенты могут мне что-нибудь посоветовать...

Куда приводят мечты: конкурс в Бёркли

Инна Дудукина (победитель конкурса) и Джейсон Камелио

В рамках фестиваля Summertime-2009 проходило прослушивание-конкурс на соискание стипендии на обучение в Berklee College of Music. После прослушиваний директор международных образовательных программ колледжа Бёркли Джейсон Камелио (Jason Camelio) рассказал о процедуре прослушиваний в целом и о том, как это проходило на сей раз.

Как давно вы приезжаете в Россию с прослушиваниями?

— Это всего лишь второй раз.

Как вы оцениваете уровень музыкантов-участников?

— Он превосходен. Мы отобрали более 50 музыкантов по всей России для прослушивания, и наша команда, и я лично, были потрясены. Мы никогда не видели такой концентрации талантов и такого уровня в одном месте.
После прослушивания мы провели тяжелые четыре часа в обсуждениях, пытаясь понять, кому же давать главный приз — стипендию на обучение в Бёркли. Мы могли присудить лишь одну стипендию. Но по возвращении Бостон мы обязательно будем связываться с музыкантами и думать, как можно поощрить тех, кто участвовал, но не стал победителем. Так что наград будет все равно больше, чем одна.

Как проходило прослушивание?

— Обычно прослушивание состоит из трех этапов — анкета в интернете, конкурс и интервью. Сначала мы простим сыграть то, в чем музыкант чувствует себя лучше всего. В любом стиле. Потом предлагаем ему что-то вроде импровизации; опять же, стиль может быть любой — фанк. джаз, хэви метал, поп и так далее. Затем участник читает с листа и выполняет задания по сольфеджио и гармонии — проверка слуха обязательна. Все эти качества необходимы как для концертной игры, так и для участия в записи, так что это практические навыки.

Какими качествами нужно обладать музыканту сегодня, чтобы учиться в Бёркли?

— Прежде всего это фундаментальный набор знаний, который позволит им хорошо заниматься. Занятия очень трудные. Мы не хотим, чтобы кто-то потерпел неудачу в процессе обучения из-за трудностей. Наша задача, чтобы выбранные студенты хорошо учились, чтобы обучение было им по силам и чтобы они могли добиться хороших результатов и проявить себя как во время, так и после обучения. Это основное. Собственно, поэтому мы и проверяем багаж навыков при прослушивании — это необходимость.
Конечно, нужно обладать индивидуальностью, способностью творить, создавать, природным талантом… В победительнице этого прослушивания — Инне Дудукиной — всё это есть. Это что-то невероятное. Она и вокалистка, и пианистка, и композитор. Она владеет огромным количеством стилей: может играть джаз, бразильскую музыку, фанк, русскую народную музыку…Мы надеемся, что она в следующем году будет выступать на этом фестивале.

Насколько эффективны прослушивания вне Америки и каков процент учащихся, получивших стипендию на обучение таким образом?

— В прошлом году (между августом 2008 и апрелем 2009 года) мы прослушали около 6000 музыкантов со всего мира. Вне Америки прослушали примерно 1750 иностранных студентов. Мы можем принять только 900, чтобы соблюсти баланс. Всего в Бёркли учится 4000 студентов. Конкурс очень велик.

В этот раз был большой конкурс по сравнению с предыдущим?

— Да, очень серьёзный. Как я уже сказал — уровень претендентов на стипендию оказался невероятно высок. И это были в подавляющем большинстве очень умные, талантливые, интересные люди. И уже профессионалы.

Каковы критерии отбора победителя? На чем был основан выбор?

— Это было непросто. Среди такого обилия талантов понять, кто же был наиболее уникален, было сложно. Мы известны своей джазовой школой. У нас есть выпускники, которые играют по всему миру — например, Пэт Мэтини... Бёркли известен прежде всего как джазовый колледж. Но мы хотели бы развивать и другое мнение — ведь наши выпускники, всемирно известные музыканты, очень разносторонни и творят в абсолютно разных стилях и направлениях. И поэтому мы хотим увидеть прежде всего разносторонний подход к музыке, навыки игры в разных стилях, их чувствование и понимание. Опять же, Инна обладает этими качествами. И я знаю, что, когда она пройдёт обучение, она будет профессионалом и звездой мирового уровня.

Оправдывают ли музыканты, которым вы дали возможность обучения в Бёркли, ваши надежды?

— Конечно. Яркий пример — Олег Остапчук. Он великолепный музыкант, и самое приятное, что при этом он продолжает расти, набирать творческий вес. Я думаю, что ему дадут возможность учиться в Беркли еще три года. Он знает, чего хочет, всё ещё делает больше, чем возможно, горит музыкой. И мы также хотим участвовать в дальнейшей судьбе других музыкантов — Евгения Лебедева, Якова Кременского, Николая Моисеенко — поддерживать их проекты, давать возможность выступать по всему миру. У всех них большой потенциал.

Как часто вы устраиваете прослушивание в одном и том же месте?

— У нас очень много городов и стран, где мы устраиваем прослушивание. Это своего рода кругосветное путешествие, которое мы заканчиваем сейчас, а потом снова начнем в августе с Японии, и далее весь год будем ездить опять. Так что не чаще раза в год.

Вы собираетесь приехать еще раз в рамках этого фестиваля?

— Мы собираемся приезжать каждый год, потому что у нас получилось тесное сотрудничество с этим фестивалем и с Санкт-Петербургом. Здесь много отличных музыкальных колледжей, консерватория. Петербург — очень важное место для нас. Так что мы обязательно вернемся, и, надеюсь, откроем ещё не одно талантливое имя, постараемся поддержать его и дать возможность учиться в Бостоне. А эту связь с фестивалем мы не разрываем; напротив, будем дальше сотрудничать ещё более плотно — привезём коллективы, сделаем прослушивание, может быть — что-то ещё. Мы очень ценим такое отношение и такую любовь к музыке, какие мы видим здесь.

Инна Дудукина — 23 летняя победительница прослушивания Беркли в рамках фестиваля «Summertime-2009» — сразу после вручения сертификата и публичных поздравлений отказалась говорить публично: так глубоко была взволнована и искренне растеряна. Но для «Джаз.Ру» Инна рассказала о своём участии в прослушивании, и даже успела немного пофилософствовать.

Как далеко тебе пришлось ехать, чтобы пройти прослушивание?

— Я из Новосибирска, довольно далеко добираться.

Учитывая расстояние — это должен быть был обдуманный шаг, или поехала спонтанно, на авось?

— Я подавала заявление ещё год назад. Регистрация студентов идёт ведь сначала в Интернете, и при прослушивании их заявкам дается приоритет. Когда я ехала в Петербург, я уже знала точное время моего «выступления» перед профессорами — до минуты.

Американцы были поражены тем, что ты не только поёшь, но и играешь на рояле. Где и сколько ты этому училась?

— Училась в музыкальной школе, затем четыре года в Новосибирском колледже на эстрадном вокале, и там же еще два с половиной года на эстрадном фортепиано. Видимо, я действительно этим их и «убила» — когда села за инструмент, они явно не ждали ничего хорошего.

Что ты готовила на прослушивание — какую-то песню, может быть собственную композицию?

— Нет, какая там собственная! Я бы не посмела. Я спела «Cherokee», говорят, это сложное произведение. Фонограмму записала в Новосибирске, с друзьями. Я побоялась приехать сюда хотя бы без такого музыкального сопровождения. Здесь музыкантов было сложно найти и отрепетировать с ними за те два дня, что я пробыла в Петербурге.

Какие эмоции испытывала, когда пришла туда? Волнение — понятно, что еще?

— Ну, меня так…потряхивало.

Но рассказывают, что комиссия — очень доброжелательна и дружелюбно настроена к каждому, кто к ним приходит.

— Да, это так. Им, наверное, даже забавно наше волнение. У нас это генетически: как экзамен — так всё, тряска. У американцев принципиально другой подход к тому, как себя надо показывать.

Сколько человек тебя слушало?

— Двое. Еще был звукорежиссёр и фотограф.

Спрашивали что-нибудь?

— Нет, ничего не спрашивали. Не помню. В основном, по-моему, говорила я. Меня от волнения, что называется, прорвало. Мне только успевали давать задания — прочитала с листа, спела, сыграла. Играла по нотам, написанным заранее, может быть, им мой почерк понравился, не знаю.

А импровизировать просили?

— Я импровизировала сразу. Уже в «Чероки». Просто тему бессмысленно петь. А импровизацию решила не заучивать, мне кажется, это всегда слышно.

В чем именно т видишь свою реализацию?

— Хочется прежде всего петь, аранжировать, как Крисчен Джейкобс (Christian Jacobs), который работает с Дайаной Кролл, хочется самой писать, играть — всё вместе. Пока это для меня из области фантастики. Но почему бы не попробовать...

Так значит, свою музыку все-таки пишешь?

— Нет. Стесняюсь. Пока что я просто хочу углубиться в джаз, расширить свои музыкальные представления, изучить этот стиль вдоль и поперек. На данный момент мне кажется, что писать свою музыку было бы слишком самонадеянно. К тому же написано столько всего хорошего, что хотя бы достойно это исполнить — это уже много.

Те, кто там учился (например, тот же Олег Остапчук, выступавший здесь на фестивале), говорят как раз, что делать нужно именно что-то своё. Исполнять то, что было — уже не очень интересно.

— Но джаз невозможно просто исполнять. Это всегда сотворчество, твой взгляд, твоя импровизация. Джаз нельзя петь или играть по нотам, такого не бывает. Любое исполнение — это со-творение в любом случае. Все зависит от твоих умений, навыков, опыта, знаний, формирующих индивидуальность.

Когда ты уезжаешь в Америку?

— Уже завтра. Я поступила на программу английского языка. Есть программа музыкального английского и, так сказать, «внедрения» в Бёркли. Например, есть вопрос в программе — «что Беркли приобретёт с вашим участием, почему вам это нужно, почему это нужно музыкальному миру» и так далее. То есть надо научиться «в лучших американских традициях» рассказывать, какая я хорошая. И какая музыка во мне, и я в музыке. Это немного сложно для нашего менталитета — мы так не умеем, как американцы — не то, чтобы расхваливать себя, но говорить, что называется, без ложной скромности и амбициозно. А учиться я собираюсь с зимнего семестра. К тому моменту надеюсь разобраться с английским.

Ты только что получила сертификат. Амбиции, чувство собственной значимости возросли? Что хочется сделать — покорить мир, стать звездой, поучить премию за лучший альбом…?

— Хочется извиниться и сказать «Вы что?» Я не чувствую никакой значимости, более того, я знаю только то, что ничего не знаю. Хочется заниматься музыкой, это то, чем я занимаюсь с пяти лет, и у меня просто нет других вариантов. Тут дело такое — надо или совсем бросать, или серьёзно, с головой погружаться в этот мир. Любые полумеры ведут к трагедии.

Александра Житинская
собственный корреспондент «Джаз.Ру»
в Санкт-Петербурге