 Левиновский, в свое время -
один из лидеров джазового движения в СССР, в
Америке не поднялся на сопоставимые вершины: его
не показывают по национальному телевидению
несколько раз в год, как это было в СССР, его
альбомы не выходят на крупнейших лейблах, как
выходили они на "Мелодии". Тем не менее ему
удались вещи, которые мало кому из российских
джазовых эмигрантов давались так легко: он
создал свой лейбл (о чем речь шла в первой части
его интервью - см. #11), а также -
пожалуй, первым из "русских американцев" -
свой биг-бэнд. Как появился этот проект? -
Ответ будет длинный, потому что придется
возвращаться на много лет назад. Оркестр возник,
пожалуй, уже шесть лет тому назад, когда я очень
хотел его сделать, но еще не знал, как к этому
подступиться. Я был тогда в Америке всего четыре
года, у меня еще не было особенно большого опыта и
я не чувствовал, что я могу это начать, не знал,
как это начать... Но вот Катерина Ивановна (Кати
Дженкинс, супруга Николая - ред.) начала меня
всячески подбадривать, говорить - давай, делай,
давай будем делать... Летом 1994 года мне неожиданно
пришло предложение из одного детского летнего
лагеря - работать все лето с детишками
музыкальным руководителем. Мы за это ухватились
как за возможность мне отключиться от всего,
поехать в эти горы на два месяца и написать
несколько аранжировок, с тем чтобы осенью
приехать - и на руках уже был бы материал, с
которым можно было бы уже начать репетировать с
оркестрантами. Я поехал, вернулся обратно уже с
небольшой книжечкой аранжировок для биг-бэнда.
Позвонили музыкантам - а у меня уже было много
знакомых. И, как ни странно, откликнулись люди, и
буквально... раз, два - и назначена уже репетиция, и
я прихожу на первую репетицию - сидит пятнадцать
человек профессионалов, я дал им оркестровки,
сыграли... Я увлекся... И мы стали репетировать.
Пока только репетировать, без каких-либо видов на
будущее. Потом я переехал сюда (на Западную 43-ю
улицу в Манхэттене - ред.). До этого мы жили в
Бруклине в течение шести лет. А когда я переехал
сюда, мне стало легче технически организовывать
репетиции, потому что большинство музыкантов
живет в Манхэттене, ездить в Бруклин им тяжело, и
я не мог эксплуатировать их энтузиазм слишком
много. Здесь же все проще, есть огромное
количество студий, и даже прямо рядом здесь есть
отличная репетиционная студия для членов
профсоюза музыкантов, прямо в здании профсоюза. А
я - член союза, так что мы можем за символические
деньги брать большую комнату с роялем, с ударной
установкой, с усилителем, с контрабасом и т.п. И мы
там стали очень упорно репетировать. Потом
неожиданно подвернулась возможность в одном
месте выступать - я получил приглашение, и мы с
оркестром полгода сидели и играли в одном
ресторанчике на Вест-Сайде. Параллельно мы
выступили в "Бердланде" два раза, потом в
"Смоллсе", потом еще где-то, потом у нас были
какие-то городские концерты (выступления на
муниципальных мероприятиях - ред.)... 1996-97 года
были довольно насыщены работой. Потом что-то
изменилось, работы какое-то время не было. Вообще
работу для биг-бэнда в Нью-Йорке очень трудно
найти. Это как раз тот опыт, который у меня
добавился со времен того интервью с Петровым
(вошедшего в книгу Аркадия Петрова "Джазовые
силуэты", 1996 - ред.). Опыт того, как трудно найти
работу джазовому музыканту в Нью-Йорке - даже
музыканту уважаемому, обладающему определенной
репутацией. Очень трудно с работой. Так что на
сегодняшний день биг-бэнд существует, но я уже
стараюсь не эксплуатировать энтузиазм
музыкантов и не вызывать их на бесплатные
репетиции. Все уже отрепетировано, уровень
музыкантов высокий, ты вызываешь профессионалов,
они кладут ноты, раз посмотрели - и все играется.
Вот, между прочим, для справки: наша вторая
пластинка - "Kathy Jenkins With Nick Levinovsky Orchestra" - была
записана практически мгновенно. Пришли в студию,
я положил ноты, легкий просмотр - и все было
записано, как будто это игралось десять лет. Это
уровень нью-йоркского профессионализма.
То есть постоянной работы сейчас у бэнда нет?
- У него нет и постоянного состава. В последние
два года оркестр собирается, только когда есть
работа. Я не могу, опять-таки говорю,
злоупотреблять энтузиазмом музыкантов. Но после
первых лет они имеют твердое представление о
репертуаре. Кроме того, оркестр, в зависимости от
вида работы, собирается в разных составах .Иногда
нас, например, приглашают как свинговый оркестр -
на какую-нибудь party. В других случаях мы играем
мой репертуар.
А что за люди входят в его состав?
- Составов на самом деле несколько. Когда есть
работа, я обзваниваю состав first call - это около 25
человек. Если кто-то из них занят, я уже не звоню
дальше - он сами уже приводят subs, заместителей
своих... Так что всего вовлеченных в проект людей -
около ста. Часть из них - специалисты по студийной
работе, способные без репетиций сыграть с листа
партитуру любой сложности. Часть - зубры
биг-бэндовой концертной игры, люди с Бродвея, из
театральных оркестров. Среди них, может быть, нет
крупных звезд, но все они - профессионалы высшей
пробы. Ну, например, тенорист Энди Миддлтон,
трубач Энди Грэвиш, тромбонист Ной Блесс, наш
русский басист Боря Козлов, барабанщик Дэниел
Пеллегрини...
Итак, таково положение дел с биг-бэндом. Мы уже
знаем, как обстоит дело с лейблом NLO. Осталось
спросить, каковы планы NLO?
- Мы планируем издание еще по крайней мере двух
дисков после того, как выйдет мой сольный альбом
"Kind Of Red" (вышел в начале апреля - ред.). Пока -
только своих. Мы уже думаем о репертуаре и так
далее. Потом, возможно, станем выпускать диски и
других исполнителей... Планируем играть,
планируем работать...
А гастроли в России не планируете?
- С одой стороны, я с удовольствием приехал бы
поиграть. С другой стороны, я не знаю, как это
может быть возможно. Ведь для нас сейчас уехать
отсюда даже на небольшой срок - значит потерять
какие-то работы. Значит, надо, чтобы поездка
окупила эти потери. А разве в России сейчас это
возможно? Поэтому я очень привязан к Нью-Йорку. Да
и потом, зачем мне отсюда уезжать? Я достиг в
Нью-Йорке того, чего хотел. Я здесь счастлив...
Беседовал Кирилл Мошков
|
