Суббота - главный день джазового марафона в
Заальфёльдене. К утру палаточный лагерь был забит машинами так, что пришлось отгородить дополнительный кусок альпийского луга размером с футбольное поле. По дороге ведущей из города, по обе стороны которой раскинулись фестивальные тенты и палатки, неослабевающим потоком прибывали все новые и новые гости. Многие их них, остановившись в пансионах и гостиницах, выбрались на ознакомительную прогулку по предгорьям Альп, магазинам сувениров и компакт-дисков фестиваля, его барам и ресторанам. Те, кто посообразительней, сразу же занял очередь перед входом в зал, чтобы, когда откроют двери, первыми занять места поближе к сцене. И лишь немногие фанатики отправились в кафе Nexus на два дополнительных коротких сета.
В современном инструментальном джазе очень немного женщин. В импровизационной музыке дела обстоят немного лучше, но и для нее ансамбль без мужского участия - безусловно, большая редкость. Такая, например, как швейцарско-американское трио Mephista: Икуэ Мори - электронная перкуссия на компьютере Apple iBook, Сильви
Курвуазье - препарированное фортепиано и Сьюзи Ибарра - барабаны и перкуссия. Примерно год назад хорошо знакомые друг с другом по многочисленным проектам нью-йоркской даунтаун-тусовки музыканты впервые собрались именно в таком составе на сцене клуба "Тоник". Как принято в этом месте, Икуэ, Сильви и Сьюзи заранее ни о чем не договаривались, а просто начали играть. Завораживающая картина рождения музыки разворачивалась прямо на глазах у зрителей. Обычный импровизационный сет оказался более чем удачным, и успех было решено закрепить. В начале года трио записало и выпустило альбом на зорновском лейбле Tzadik, тогда же появилось и имя - Mephista. Бессонная ночь, проведенная в трансатлантическом полете, не прошла даром. Одурев от смены часовых поясов, свежего воздуха гор и усталости, музыканты поначалу с трудом удержали рассыпающуюся на глазах конструкцию. Но буквально через пару минут все встало на свои места, и концерт покатился по заданной колее. Так же, как и в "Тонике", выступление трио было от первой до последней ноты (или, если быть точным, от первого до последнего звука) спонтанной импровизацией. Однако догадаться об этом было не так-то просто: в отличие от других импровизаторов, Mephista играет короткие композиции в разном темпе, в разном стиле и с разным настроением, создающие полную иллюзию отрепетированных произведений. Всего несколько лет назад электронные шумы и скрипы, аритмичные барабанные соло, куски изоляционной ленты на струнах, гвозди и барабанные палочки внутри рояля вызвали бы немедленное отторжение у фестивальной публики и восторг у сумасшедших извращенцев-авангардистов. Теперь все по-другому. Зал, затаив дыхание, внимал тому, что происходило на сцене. Неподвижная, как сфинкс, Мори, стремительная Ибарра и улыбающаяся
Курвуазье очаровали слушателей. На фоне интеллектуальных, виртуозных, скучных, танцевальных и просто развлекательных концертов четырехдневного околоджазового шоу это был сет абсолютного искусства. Идеал гармонии, к которому стремятся. Концерт, о котором как будто и не говорят, но упоминают фразой "А что тебе понравилось, кроме трио Mephista?", из которой становится ясно, зачем нужно было тащиться за тридевять земель на JazzSaalfelden 2002.
Второе отделение Short cuts было отдано барышне-диджею с загадочным именем VAL Inc. Вне сцены ее зовут вполне по-человечески - Валери Дженти. В качестве стран происхождения Валери в программке значились Гаити и США, из чего я заключил, что темнокожая диджей(ша) перебралась с острова на материк, но связи с прошлым не оборвала. Так оно и оказалось. Облаченная в серый комбинезон заводского рабочего, юная труженица вертушки и сидиплеера с помощью генераторов шума, секвенсоров, сэмплеров и прочей электронной амуниции вживую микшировала фольклорные африканские записи. Женский хор в ее руках то прерывался электронным биением сердца, то вдруг в бешеном темпе уходил наверх и там зацикливался, то плавно сменялся боем барабанов. Это была народная музыка, пропущенная через призму восприятия жителя большого города. Музыка - слишком медленная, чтобы танцевать, слишком монотонная, чтобы внимательно слушать, слишком однообразная, чтобы понравиться и через полчаса не наскучить. Основная проблема была в том, что она никак не заканчивалась. Возможно, в lounge area молодежного клуба ей бы и нашлось место, но для концертного зала ее было слишком много. Под конец отведенного часа главный церемониймейстер фестиваля начал проявлять нетерпение. Он бегал вдоль сцены, красноречиво демонстрировал наручные часов, закатывал глаза, но Валери как будто его не видела. В то же время короткими перебежками публика стала пробираться к выходу. Нужно было постараться не опоздать к началу основного субботнего концерта, поэтому сбежал и я. Как мне потом рассказали, через десять минут после этого церемониймейстер не выдержал и остановил народно-патриотический сет VAL Inc.
В три часа дня, в большом зале, при полном аншлаге стартовала самая длинная ночь фестиваля. Открыл ее австрийский дуэт Muthspiel & Muthspiel братьев Вольфганга и Кристиана Мутшпилей с авторской программой Харри Пепла и Вернера Пирхнера. В восьмидесятые годы гитарист Пепл и вибрафонист Пирхнер записывались вместе для ECM. Отдавая дань памяти Вернеру Пирхнеру, после смерти композитора братья Мутшпили решили, по их словам, перевести его музыку на свой язык. Вольфганг Мутшпиль несколько лет учился и работал в Америке, в то время, как Кристиан Мутшпиль оставался в Вене, но недавно они создали дуэт, в котором задействованы четыре инструмента. Гитарист Вольфганг играет на гитаре и электроскрипке, а тромбонист Кристиан - на тромбоне и фортепиано. И тот, и другой вдобавок к этому активно используют электронику, за счет которой музыканты стараются компенсировать отсутствие ритм-секции и, таким образом, расширить состав ансамбля. Что-то похожее, как мне показалось, использует на своих сольных концертах Аркадий Шилклопер, которого сближает с Кристианом Мутшпилем еще и совместная работа в "Венском художественном оркестре".
Аранжированная (а не импровизированная) музыка характерна для австрийцев вообще, и для этого дуэта в частности. Грамотно отточенные соло с вызывающими восхищение техническими приемами и мастерством владения инструментом удачно ложатся в общую канву композиций. Расщепленный звук тромбона и многоголосые сложные партии гитары, вовремя закольцованные аккорды и скорострельная техника лишь подтвердили, что дуэт Muthspiel & Muthspiel находится в отличной артистической форме. Но иногда, слушая их игру, испытываешь ощущение какой-то излишней стерильности, слишком большой продуманности, чрезмерной работы разума, а не чувства. Все очень красиво, гладко и ... предсказуемо. Отсутствие мощного драйва едва заметно снизило удовольствие от концерта, который, несмотря на это, оставил одно из самых ярких впечатлений.
Новый секстет Тима Берна Clownfinger есть ни что иное, как расширенный квартет Science Friction: Тим Берн - альт саксофон, Марк Дюкрэ - электрогитара, Крэйг Тэборн - клавишные и электроника, Том Рэйни - барабаны плюс Херб Робертсон - труба и Скотт Колли - контрабас. В качестве названия группы был взят один из трэков с альбома квартета. (Тут, кстати, стоит заметить, что музыкант поступает таким образом почти со всеми своими проектами. Так, например, в этом сете была сыграна композиция "The Shell Game", название которой совпадает с названием одного из последних альбомов саксофониста - самой композиции при этом на диске нет - в каковом альбоме, в свою очередь, первым номером идет "Hard Cell", совпадающая по названию с именем еще одной его группы. И так далее, и так далее, и так далее...). Кто-то из критиков однажды заметил, что Тим Берн обладает уникальным даром сочинять аранжировки для малых составов так, что они звучат как большой оркестр. Это заметно, даже когда он играет в рамках трио. Нечего и говорить, что в два раза больший ансамбль производил впечатление неумолимо надвигающегося танка. Сознаюсь, композиторский талант Тима Берна не всегда мне понятен. Повторяющиеся паттерны его музыки порой кажутся слишком тяжеловесными и гнетущими. Поэтому слушать его лучше всего в небольшом зале, в котором многократное усиление не давит на вас всей своей мощью. Впрочем, в этот раз огромный зал фестивального тента компенсировал громогласность ансамбля. Как водится, отрешенный от всего Том Рэйни служил своеобразным грунтом в монументальном полотне музыки. На эту основу ложились скрежещущие звуки альт-саксофона Тима Берна, детализированные быстрые пассажи Херба Робертсона и наэлектризованные соло Марка Дюкрэ. Его хендриксоподобные запилы публика принимала с наибольшей симпатией. Легкую нервозность и современность звучанию придавал Крэйг Тэборн - не столько своими аккордами и короткими брейками, сколько электронными неестественными звуками, словно намекающими на нашу новую компьютерную реальность. На фоне царствующей на сцене эклектики и намеренной какофонии приятно было слышать уверенный в себе контрабас Скотта Колли, спокойно прокладывающий себе дорогу в хаосе. Если не ошибаюсь, это первый опыт сотрудничества этих контрабасиста и саксофониста. Опыт, на мой взгляд, весьма удачный. Секстет Clownfinger был встречен залом с энтузиазмом. Обычно не играющий на бис Тим Берн на этот раз не смог отказать публике, ансамбль вернулся на сцену и на прощание выдал энергичную версию еще одной композиции с альбома квартета Science Friction. Не исключаю, впрочем, что бисы, как и все остальное, педантичные австрийцы включили в контракт с музыкантами.
Первую половину концерта завершал самый неджазовый и в то же время самый веселый коллектив - дуэт Digdig аккордеониста Рене
Лякайя и гитариста Боба Броцмана, которым помогали два перкуссиониста-подпевалы. Собиратель фольклора, музыкант и эксперт по гавайским, металлическим, карликовым и прочим гитарам, Боб
Броцман в 1999 году приехал на вулканического происхождения Остров Воссоединения (L'Ile de la Reunion), расположенный в тысяче километров к востоку от Мадагаскара в южной части Индийского океана, для участия в фестивале народной музыки, где и познакомился со знатоком местных традиций Рене
Лякайем. Энергия обоих удачно соединилась в новом проекте, основанном на фольклоре острова, вобравшем в себя французские, африканские, индийские, арабские и даже китайские корни. Гремучая смесь этих ингредиентов выразилась в песнях на островном диалекте креольского французского с ярко выраженной ритмической основой, едва заметным налетом меланхолии и бьющей через край энергией. Несмотря на то, что ни слова не было понятно, с первой же песни зал начала подпевать музыкантам. Строчку за строчкой зрители повторяли текст Рене
Лякайя, который понемногу заставил-таки их довольно дружно, в правильном ритме и с правильной интонацией произносить незнакомые слова на неизвестном языке. Пока проходили эти занятия, на другом конце сцены, строя страшные рожи, подпрыгивая и притопывая, наяривал на своих необычных гитарах Боб
Броцман. Дабы не оставлять публику совсем без сил, в сюжет представления была вплетена баллада, но, не дождавшись окончания аплодисментов после нее, музыканты вернулись к своему пестрому балагану песен и плясок народов мира.
Часовой сет пролетел незаметно. В преддверии большого антракта толпа долго не могла успокоиться и хлопала, так сказать, не щадя живота своего, пока неумолимые распорядители не закрыли занавес и не стали, намеренно грохоча, переоборудовать сцену для следующего отделения.
Через полтора часа на Заальфёльден опустился вечер, огни погасли, в наступившей темноте зажглись прожектора, зал затих, тяжелые портьеры разъехались, клубами повалил дым, и взору предстала мрачная картина ада. В глубине сцены на помосте возвышалась огромная ударная установка Уилла Калхуна, справа от нее на помосте поменьше были закреплены табла Карша Кэйла, слева, тоже на возвышении, грудились кучей клавишные и электроника Ричарда Хоровитца, а прямо под ними в балахоне библейских времен сидела виолончелистка Дон Букхолтц. Музыканты переглянулись, кивнули и ...
И ничего. Как и положено настоящей рок-звезде, поджарая Сузан Дейхим выскочила на сцену в середине второго номера, когда зал уже был в достаточной мере подготовлен инфернальной музыкой сфер сопровождавшего ее квартета. Выскочила, закрутилась юлой, захлопала в ладоши и заголосила. Сказать, что это было плохо или неинтересно - это ничего не сказать. Музыка, выпестованная когда-то Биллом Ласвеллом, появившаяся сначала в альтернативных, а потом и в модных клубах, перекочевав оттуда в саундтреки культовых фильмов, вышла в тираж и пошла гулять по свету в разнообразных сочетаниях и проявлениях. И Дейхим, и Калхун, и Кэйл - интересные, в своем роде уникальные музыканты, но без продюсерского таланта Ласвелла их совместный опыт выглядел неудачной копией изысканного оригинала. Пошлые костюмы, дымовые установки, претенциозное название ("Madman of God"), банальные аранжировки - все это вместе наводило на мысль о том, что никто серьезно не задумывался о том, что именно они хотят сказать этим проектом. Что-то получилось - и хорошо, можно и с такой программой выступать. Честно говоря, мне было очень обидно услышать способных на куда большее музыкантов в такой очевидной халтуре.
Среди последователей позднего периода творчества Майлса Дэйвиса французский трубач Эрик Трюффаз занимает не последнее место. Его Ladyland Quartet играет стопроцентный фьюжн, сдобренный хорошей порцией хип-хопа пополам с drum-n-bass и суфийскими песнопениями в качестве пикантной приправы. Правда, для этой цели ансамбль, состоящий из Трюффаза, гитариста Ману Коджиа, контрабасиста Мишеля Бенита и барабанщика Филиппе Гарсиа, пришлось дополнить тунисским певцом Труди Муниром. На последнем альбоме "Mantis" Ladyland квартета Труди Мунир участвовал в записи одной из композиций, а вот теперь стал почти полноправным участником группы. Почти - не только потому, что на фестивале Эрик Трюффаз был представлен как Ladyland Quartet & Mounir, но и потому, что примерно в половине концерта Мунир не участвовал.
На первый взгляд ансамбль с такой программой выглядит вторично и малопривлекательно. Мало ли, в конце концов, групп, вступивших на путь, проложенный Майлсом. К счастью, такт и чувство меры доминируют в том, что делает Эрик Трюффаз, поэтому Ladyland Quartet слушать, по меньшей мере, приятно. Музыка квартета, скорее всего, не стала откровением ни для кого из слушателей, но не выделить ее из общего потока "актуальных" и "модных" групп, выступавших на фестивале, было бы просто несправедливо. Понятные, но нетривиальные мелодии, безукоризненные аранжировки, в меру ориентальные мотивы некоторых композиций, отличная ритм-секция, по-настоящему сильный вокал Мунира, а поверх этого - действительно современно звучащая труба Эрика Трюффаза доказали, что Ladyland Quartet по праву занимал место одного из хэдлайнеров фестиваля. Музыка Трюффаза - бальзам на израненную душу джазового меломана-эстета: с одной стороны, самому не стыдно слушать, с другой - можно и неискушенным в джазе друзьям показать.
В полночь самый длинный день фестиваля JazzSaalfelden 2002 закрывал новейший квартет гитариста Джона Скофилда с программой
"Uberjam". Скофилд, или, как он теперь предпочитает называться, Ско, на все лады повторял замысловатое название проекта, но так и не смог внятно объяснить, что же он этим словом хотел сказать. Не нужно, впрочем, быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что за ним скрывается прозрачный намек на jam-bands, в стиле которых последнее время играет маэстро Ско.
Говорят, что лет пять назад, вернувшись с гастролей, музыканты весьма популярного трио Medeski, Martin & Wood обнаружили на своем автоответчике сообщение, в котором незнакомый голос называл себя Джоном Скофилдом и предлагал встретиться, чтобы вместе записать альбом. Решив, что это чья-то глупая шутка, сообщение стерли, но когда оно появилось еще дважды, MMW решили связаться с менеджером артиста, и, к немалому их удивлению, выяснили, что все более чем серьезно. Итогом этой истории (или легенды) стал довольно неплохой альбом "A Go Go". После его выхода MMW и Ско отправились в совместный тур, через год некоторые музыканты трио участвовали в записи альбома "Bump" - следующей работы гитариста, еще через год Скофилд отошел от jam-bands, а недавно вернулся к жанру с альбомом "Uberjam".
На этот раз вместо MMW для участия в записи Ско пригласил молодых малоизвестных музыкантов, основным достоинством которых, что бы там ни говорили пресс-релизы, была неспособность затмить в группе лидера. Конечно, ради этого пришлось пожертвовать многочисленной аудиторией поклонников Medeski, Martin & Wood, но игра стоила свеч. Теперь никто уже не было никаких сомнений, кто в лавке хозяин. Однако, после выхода компакт-диска и начала гастролей, у квартета не все пошло гладко. В середине мирового тура басиста Джессе Мерфи пришлось срочно заменить на Энди Хесса - музыканта из группы сопровождения Бритни Спирс. Двое других членов группы - красавчик-гитарист Ави Бортник и
барабанщик-рэппер Адам Дейч - к моменту альпийского фестиваля оставались верны своему лидеру.
Чего угодно ожидал я от выступления Ско & Co, но такого... Ни ноты не было сыграно в простоте. Все с какими-то ужимками, гримасами, оттопыренными большими пальцами, пространными объяснениями, какой замечательный, просто-таки рубаха-парень этот Джон Скофилд, и т.д. и т.п. Перед единственной композицией Ави Бортника минут пять, а то и больше, было потрачено на то, чтобы объяснить, что вот это сочинил не Скофилд, то есть, вот такое - не по его части, ну, вы меня поняли, короче, это не его, не мастера рук дело. Но верхом пошлости был рэп в исполнении Адама Дейча, во время которого Ско прыгал по сцене, тыкал в себя пальцами обеих рук и улыбался во всю ширь своего зубастого рта. Слова были примерно такие:
"Папаша Ско - крутой чувак,
Сыграет соло - и ништяк,
На сцене он - сплошной оттяг
Мы все болеем за Спартак."
Хотя за последнюю строчку я не ручаюсь. Другими словами, перефразируя старый анекдот: друзья музицировали: Ави Бортник играл на гитаре, Адам Дейч сидел за ударными, Энди Хесс подыгрывал на басу, а Ско -
солировал. Получалось омерзительно.
Утомленный читатель, добравшись до этого места, наверно воскликнет, да будет ли когда-нибудь конец нытью этого зажравшегося летописца. Воскликнет, и будет в своем раздражении совершенно прав. Прости, читатель, чтобы ублажить публику, организаторам фестиваля пришлось на время забыть об изысканном вкусе некоторой части аудитории и пригласить кое-кого из тех, кто ей не мил. Но главная субботняя часть программы уже позади, а на воскресенье для нас - эстетов - были припасены бескомпромиссные блюда на любой вкус.
Суббота - главный день джазового марафона в
Заальфёльдене. К утру палаточный лагерь был забит машинами так, что пришлось отгородить дополнительный кусок альпийского луга размером с футбольное поле. По дороге ведущей из города, по обе стороны которой раскинулись фестивальные тенты и палатки, неослабевающим потоком прибывали все новые и новые гости. Многие их них, остановившись в пансионах и гостиницах, выбрались на ознакомительную прогулку по предгорьям Альп, магазинам сувениров и компакт-дисков фестиваля, его барам и ресторанам. Те, кто посообразительней, сразу же занял очередь перед входом в зал, чтобы, когда откроют двери, первыми занять места поближе к сцене. И лишь немногие фанатики отправились в кафе Nexus на два дополнительных коротких сета.
В современном инструментальном джазе очень немного женщин. В импровизационной музыке дела обстоят немного лучше, но и для нее ансамбль без мужского участия - безусловно, большая редкость. Такая, например, как швейцарско-американское трио Mephista: Икуэ Мори - электронная перкуссия на компьютере Apple iBook, Сильви
Курвуазье - препарированное фортепиано и Сьюзи Ибарра - барабаны и перкуссия. Примерно год назад хорошо знакомые друг с другом по многочисленным проектам нью-йоркской даунтаун-тусовки музыканты впервые собрались именно в таком составе на сцене клуба "Тоник". Как принято в этом месте, Икуэ, Сильви и Сьюзи заранее ни о чем не договаривались, а просто начали играть. Завораживающая картина рождения музыки разворачивалась прямо на глазах у зрителей. Обычный импровизационный сет оказался более чем удачным, и успех было решено закрепить. В начале года трио записало и выпустило альбом на зорновском лейбле Tzadik, тогда же появилось и имя - Mephista.
Бессонная ночь, проведенная в трансатлантическом полете, не прошла даром. Одурев от смены часовых поясов, свежего воздуха гор и усталости, музыканты поначалу с трудом удержали рассыпающуюся на глазах конструкцию. Но буквально через пару минут все встало на свои места, и концерт покатился по заданной колее. Так же, как и в "Тонике", выступление трио было от первой до последней ноты (или, если быть точным, от первого до последнего звука) спонтанной импровизацией. Однако догадаться об этом было не так-то просто: в отличие от других импровизаторов, Mephista играет короткие композиции в разном темпе, в разном стиле и с разным настроением, создающие полную иллюзию отрепетированных произведений. Всего несколько лет назад электронные шумы и скрипы, аритмичные барабанные соло, куски изоляционной ленты на струнах, гвозди и барабанные палочки внутри рояля вызвали бы немедленное отторжение у фестивальной публики и восторг у сумасшедших извращенцев-авангардистов. Теперь все по-другому. Зал, затаив дыхание, внимал тому, что происходило на сцене.
Неподвижная, как сфинкс, Мори, стремительная Ибарра и улыбающаяся
Курвуазье очаровали слушателей. На фоне интеллектуальных, виртуозных, скучных, танцевальных и просто развлекательных концертов четырехдневного околоджазового шоу это был сет абсолютного искусства. Идеал гармонии, к которому стремятся. Концерт, о котором как будто и не говорят, но упоминают фразой "А что тебе понравилось, кроме трио Mephista?", из которой становится ясно, зачем нужно было тащиться за тридевять земель на JazzSaalfelden 2002.
Второе отделение Short cuts было отдано барышне-диджею с загадочным именем VAL Inc. Вне сцены ее зовут вполне по-человечески - Валери Дженти. В качестве стран происхождения Валери в программке значились Гаити и США, из чего я заключил, что темнокожая 
В три часа дня, в большом зале, при полном аншлаге стартовала самая длинная ночь фестиваля. Открыл ее австрийский дуэт Muthspiel & Muthspiel братьев Вольфганга и Кристиана Мутшпилей с авторской программой Харри Пепла и Вернера Пирхнера. В восьмидесятые годы гитарист Пепл и вибрафонист Пирхнер записывались вместе для ECM. Отдавая дань памяти Вернеру Пирхнеру, после смерти композитора братья Мутшпили решили, по их словам, перевести его музыку на свой язык.
Вольфганг Мутшпиль несколько лет учился и работал в Америке, в то время, как Кристиан Мутшпиль оставался в Вене, но недавно они создали дуэт, в котором задействованы четыре инструмента. Гитарист Вольфганг играет на гитаре и электроскрипке, а тромбонист Кристиан - на тромбоне и фортепиано. И тот, и другой вдобавок к этому активно используют электронику, за счет которой музыканты стараются компенсировать отсутствие ритм-секции и, таким образом, расширить состав ансамбля. Что-то похожее, как мне показалось, использует на своих сольных концертах Аркадий Шилклопер, которого сближает с Кристианом Мутшпилем еще и совместная работа в "Венском художественном оркестре".
Новый секстет Тима Берна Clownfinger есть ни что иное, как расширенный квартет Science Friction: Тим Берн - альт саксофон, Марк Дюкрэ - электрогитара, Крэйг Тэборн - клавишные и электроника, Том Рэйни - барабаны плюс Херб Робертсон - труба и Скотт Колли - контрабас. В качестве названия группы был взят один из трэков с альбома квартета. (Тут, кстати, стоит заметить, что музыкант поступает таким образом почти со всеми своими проектами. Так, например, в этом сете была сыграна композиция "The Shell Game", название которой совпадает с названием одного из последних альбомов саксофониста - самой композиции при этом на диске нет - в каковом альбоме, в свою очередь, первым номером идет "Hard Cell", совпадающая по названию с именем еще одной его группы. И так далее, и так далее, и так далее...). Кто-то из критиков однажды заметил, что Тим Берн обладает уникальным даром сочинять аранжировки для малых составов так, что они звучат как большой оркестр. Это заметно, даже когда он играет в рамках трио. Нечего и говорить, что в два раза больший ансамбль производил впечатление неумолимо надвигающегося танка. Сознаюсь, композиторский талант Тима Берна не всегда мне понятен. Повторяющиеся паттерны его музыки порой кажутся слишком тяжеловесными и гнетущими. Поэтому слушать его лучше всего в небольшом зале, в котором многократное усиление не давит на вас всей своей мощью. Впрочем, в этот раз огромный зал фестивального тента компенсировал громогласность ансамбля.
Как водится, отрешенный от всего Том Рэйни служил своеобразным грунтом в монументальном полотне музыки. На эту основу ложились скрежещущие звуки альт-саксофона Тима Берна, детализированные быстрые пассажи Херба Робертсона и наэлектризованные соло Марка Дюкрэ. Его хендриксоподобные запилы публика принимала с наибольшей симпатией. Легкую нервозность и современность звучанию придавал Крэйг Тэборн - не столько своими аккордами и короткими брейками, сколько электронными неестественными звуками, словно намекающими на нашу новую компьютерную реальность. На фоне царствующей на сцене эклектики и намеренной какофонии приятно было слышать уверенный в себе контрабас Скотта Колли, спокойно прокладывающий себе дорогу в хаосе. Если не ошибаюсь, это первый опыт сотрудничества этих контрабасиста и саксофониста. Опыт, на мой взгляд, весьма удачный.
Секстет Clownfinger был встречен залом с энтузиазмом. Обычно не играющий на бис Тим Берн на этот раз не смог отказать публике, ансамбль вернулся на сцену и на прощание выдал энергичную версию еще одной композиции с альбома квартета Science Friction. Не исключаю, впрочем, что бисы, как и все остальное, педантичные австрийцы включили в контракт с музыкантами.
Первую половину концерта завершал самый неджазовый и в то же время самый веселый коллектив - дуэт Digdig аккордеониста Рене
Лякайя и гитариста Боба Броцмана, которым помогали два перкуссиониста-подпевалы. Собиратель фольклора, музыкант и эксперт по гавайским, металлическим, карликовым и прочим гитарам, Боб
Броцман в 1999 году приехал на вулканического происхождения Остров Воссоединения (L'Ile de la Reunion), расположенный в тысяче километров к востоку от Мадагаскара в южной части Индийского океана, для участия в фестивале народной музыки, где и познакомился со знатоком местных традиций Рене
Лякайем. Энергия обоих удачно соединилась в новом проекте, основанном на фольклоре острова, вобравшем в себя французские, африканские, индийские, арабские и даже китайские корни. Гремучая смесь этих ингредиентов выразилась в песнях на островном диалекте креольского французского с ярко выраженной ритмической основой, едва заметным налетом меланхолии и бьющей через край энергией.
Несмотря на то, что ни слова не было понятно, с первой же песни зал начала подпевать музыкантам. Строчку за строчкой зрители повторяли текст Рене
Лякайя, который понемногу заставил-таки их довольно дружно, в правильном ритме и с правильной интонацией произносить незнакомые слова на неизвестном языке. Пока проходили эти занятия, на другом конце сцены, строя страшные рожи, подпрыгивая и притопывая, наяривал на своих необычных гитарах Боб
Броцман. Дабы не оставлять публику совсем без сил, в сюжет представления была вплетена баллада, но, не дождавшись окончания аплодисментов после нее, музыканты вернулись к своему пестрому балагану песен и плясок народов мира.
Среди последователей позднего периода творчества Майлса Дэйвиса французский трубач Эрик Трюффаз занимает не последнее место. Его Ladyland Quartet играет стопроцентный фьюжн, сдобренный хорошей порцией хип-хопа пополам с drum-n-bass и суфийскими песнопениями в качестве пикантной приправы. Правда, для этой цели ансамбль, состоящий из Трюффаза, гитариста Ману Коджиа, контрабасиста Мишеля Бенита и барабанщика Филиппе Гарсиа, пришлось дополнить тунисским певцом Труди Муниром. На последнем альбоме "Mantis" Ladyland квартета Труди Мунир участвовал в записи одной из композиций, а вот теперь стал почти полноправным участником группы. Почти - не только потому, что на фестивале Эрик Трюффаз был представлен как Ladyland Quartet & Mounir, но и потому, что примерно в половине концерта Мунир не участвовал.
В полночь самый длинный день фестиваля JazzSaalfelden 2002 закрывал новейший квартет гитариста Джона Скофилда с программой
"Uberjam". Скофилд, или, как он теперь предпочитает называться, Ско, на все лады повторял замысловатое название проекта, но так и не смог внятно объяснить, что же он этим словом хотел сказать. Не нужно, впрочем, быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что за ним скрывается прозрачный намек на jam-bands, в стиле которых последнее время играет маэстро Ско.