 5
июля в Кремлевском Дворце прошел концерт
Российского Национального симфонического
оркестра и джаз-оркестра Линкольн-Центра,
посвященный столетию Дюка Эллингтона. В первом
отделении попеременно исполнялись две версии
музыки Эдварда Грига "Пер Гюнт": одна -
оригинальная классическая, другая - в
аранжировке Дюка Эллингтона для биг-бэнда. Во
втором отделении были исполнены аранжировки
произведений Дюка Эллингтона для необычного
смешанного состава - биг-бэнд плюс симфонический
оркестр. Автор этих аранжировок - руководитель
биг-бэнда Линкольн-Центра всемирно известный
трубач Уинтон Марсалис, написавший их специально
для этого мероприятия. Дирижировал
симфоническим и объединенным оркестрами молодой
дирижер из Екатеринбурга Дмитрий Лисс. Сам же
маэстро Марсалис скромно сидел со своим
оркестром и играл партию первой трубы.
Работа по звукоусилению на концерте велась
совместно бригадой звукорежиссеров
Кремлевского дворца и американским
звукорежиссером Дэвидом Робинсоном. Телесъемку
концерта вело Российское телевидение - Канал
"Культура".
Огромный зал Кремлевского дворца, он же бывший
Дворец съездов - зал очень непростой.
Стационарная система звукоусиления мало
изменилась с начала 60-х, когда был построен
Дворец. Когда-то настройкой системы во Дворце
съездов занимался Виктор Борисович Бабушкин, и о
том звуке до сих пор ходят легенды. Но Бабушкина
нет, и о нынешнем звучании зала Дворца ходят, увы,
уже анекдоты...
Симфонический оркестр озвучивался
звукорежиссерами Дворца, использовавшими для
всех инструментов - что флейта, что литавры - AKG 414.
Эти микрофоны - "рабочая лошадка" всех
студий и радиодомов уже многие годы, они
действительно универсальны и "потянут" на
себе любой звук, но все же такое однообразие не
кажется оправданным.
Для озвучивания джаз-оркестра Дэвид Робинсон
использовал микрофоны Neumann TLM 170R - на саксофоны,
Neumann U 89i - для труб и тромбонов. Ударные снимались
двумя микрофонами: надголовным стереофоническим
Shure VP88 и плоским "блинчиком" Shure SM91,
установленным на полу рядом с большим барабаном.
Съемочная группа РТР не использовала своих
микрофонов, а брала суммарный сигнал с FOH-микшера
- такое решение, как известно, нежелательно, но
обстоятельства, о которых ниже, вынудили
работников ТВ поступить именно так.
Контрабас также был озвучен Neumann TLM 170R - никаких
комбиков, микрофон брал непосредственно
инструмент. В концерте, кстати, был один момент,
вызвавший немалое оживление в публике - когда
контрабасиста Родни Уиттекера сменил специально
приглашенный в состав группы контрабасов
Российского Национального оркестра известный
джазовый контрабасист Алексей Исплатовский. Он
сыграл блестящее соло, показав американским
гостям, что "и мы тоже можем". Тут
организаторы концерта, конечно, схитрили - у
большинства публики явно сложилось впечатление,
что соло играл рядовой артист оркестра. Но...
уровень звучания контрабаса у него был почему-то
гораздо тише, чем у американца, "размылась"
артикуляция и щипок - это мое субъективное
впечатление подтвердили и работники ПТС, у
которых уровень приходящего басового сигнала
также упал. Вероятно, наш музыкант несколько
развернул инструмент относительно микрофона - из
зала этого видно не было. Правда, когда контрабас
опять перешел в руки американского исполнителя,
громкость инструмента вернулась к исходной...
Чудеса!
Еще одну проблему создал звукорежиссерам сам
маэстро Уинтон Марсалис, когда в конце концерта
вышел к краю рампы, оставив все микрофоны за
спиной, и стал играть соло прямо в зал. Слышно его
было нормально, хотя звук, естественно, был
немного глуховат, но вот работников телевидения
чуть не хватил удар, и их можно понять - в
микрофоны попадали лишь отдаленные отзвуки из
зала...
Общее впечатление от концерта - положительное,
но, все же, по-моему, Марсалису в России надо было
играть не "Пер Гюнт", а "Щелкунчик" -
очаровательнейшую эллингтоновскую аранжировку
Чайковского. Вспоминаю потрясающей красоты дуэт
скрипки Рэя Нэнса и баритон-саксофона Хари Карни
в "Танце Феи драже"...
Теперь, рассказав об "официальной" стороне
концерта, поведаю и о закулисной. Она, увы, стоит
того...
 ...Придя на генеральную
репетицию к 10 часам утра, я застал Дэвида
Робинсона, растерянно ищущего какого-то "Женю,
который должен принести микрофоны".
"Началось" - подумал я, и, как поется в
известном мультфильме, "предчувствия его не
обманули". Женя подошел часам к двенадцати, и
тут выяснилось, что не хватает микрофонных
кабелей. "Что же он (Дэвид) провода с собой не
привез?" - возмущались местные техники. То, что
Дэвид привез чемодан "Нойманов", их не
впечатлило. Тогда я предложил, и вполне серьезно,
что если в КДС не найдется десятка лишних
микрофонных проводов, то я за пять минут обзвоню
знакомых и бесплатно достану вдвое больше. В
ответ местные "звукоработники"... стали
жаловаться на низкую зарплату. "Он бы лучше
зарплату нам привез" - так и сказал самый
старший из них. Почему американцы должны платить
зарплату работникам Кремля - остается за
пределами моего понимания. Ведь в Кремле все же
не Клинтон сидит...
Кроме того, Дэвиду не дали переводчика, и его
переговоры с осветителями пришлось переводить
мне, благо все необходимые для общения с
осветителями английские слова мы теперь знаем из
фильмов. В результате процесс установки
микрофонов, коммутации и настройки системы
затянулся настолько, что sound check Дэвиду провести
так и не удалось. Мало того, вместо указанного в
райдере 48-канального микшера в зал привезли
40-канальный Midas, и этого количества каналов не
хватило для подключения микрофонов и
симфонического оркестра, и биг-бэнда. Поэтому
микрофоны симфонического оркестра подключили к
стационарному пульту Дворца, находящемуся в
аппаратной чуть ли не под потолком, а микрофоны
биг-бэнда - к пульту Midas, стоявшему в середине
партера. Суммарный сигнал из обоих микшеров
направлялся на встроенные порталы Дворца. К чему
может привести подобное "независимое
микширование" двух составов, находящихся на
одной сцене, наши читатели догадываются.
Но... удивительное дело! В концерте оба оркестра
звучали вполне прилично. Причина очень простая -
звук шел в зал в основном прямо со сцены. Могу
судить об этом достаточно уверенно, так как
слышал оркестры как утром без микрофонов, так и
вечером с микрофонами. Система усиления лишь
немного помогала, но испортить звучания особенно
не могла.
А вот телевизионщики жаловались, что им в ПТС
приходило "черт-те что". Поступавший в
машину звук симфонического оркестра был по
существу техническим браком. Зато звук биг-бэнда
был нормальным! Оказывается, суммарный сигнал со
стационарного "симфонического" микшера
приходил на микшер джаз-оркестра уже зашумленным
и искаженным, а дальше отправлялся "по
низкой" в ПТС, и тут не помогали даже активные
сплиттеры, тем более, что один из них внезапно
стал "пассивным". Мало того, вместо
стереосигнала с местного микшера на Midas (и далее в
ПТС) почему-то подавали два идентичных
моносигнала. И так далее, и тому подобное...
Однако даже и в государственных организациях
есть люди, способные работать на совесть, и
понятие "профессиональная этика" для них
все еще существует. Этим "светом в окошке"
оказалась молодой звукорежиссер канала
"Культура" Светлана Дегтева, выпускница
кафедры звукорежиссуры Гнесинской Академии
Музыки.
Дело в том, что во втором отделении в какой-то
момент отказал активный сплиттер и звук из зала в
ПТС пошел с дополнительными искажениями. Иной
звукорежиссер "совковой школы" развел бы
руками, и, сказав "пардон, по техническим
причинам этот номер не войдет в передачу" -
отправился бы домой. Света же бросилась к Дэвиду
Робинсону, производившему контрольную запись
концерта с пульта на портативный DAT, с просьбой
дать ей кассету, чтобы переписать нужный кусок.
Кассету после долгих переговоров с
администрацией Линкольн-Центра ей дали с
условием... вернуть в гостиницу "Националь"
не позже шести утра. Наивный Дэвид и не
подозревал, какому риску подвергает девушку,
предлагая ей появиться в такое время в таком
месте! И вот Света ночью едет переписывать
кассету и спасать передачу для всех телезрителей
- это с ее-то зарплатой канала "Культура",
которая уж точно меньше, чем в Кремлевском
дворце! А все говорят: "молодежь такая-сякая,
работать не хочет". Спасибо, Света - и за
спасенную музыку, и за профессиональную
самоотверженность!
Беседовал Анатолий Вейценфельд.
Первая публикация: журнал "Звукорежиссер", № 6
|
