Булкин
Он принадлежал к плеяде
выдающихся самоучек, таких как
Гаранян, Громин, Зубов, Бахолдин,
Козлов, Сакун, Егоров. Все они по
основной специальности были "физиками",
а "лириками" их сделала любовь к
джазу. Они сумели себя проявить
активно в обеих областях,
большинство из них с годами
сделалось профессиональными
музыкантами и даже членами Союза
композиторов (Гаранян, Козлов). Лишь
один остался верен первой профессии
и сделал карьеру ученого, это пианист
Вадим Сакун.
Герой нашего
повествования Валерий Буланов (Булкин
- прозвище) тоже был физиком и без
кавычек, но любовь к джазу взяла свое.
"Барабаны, которые вальсируют тоже"
(название знаменитой сольной
композиции Буланова) стали для него в
жизни всем. Буланов, как барабанщик,
был представителем новой школы и
потеснил таких корифеев, как Лаци
Олах и Борис Матвеев. Коронным его
трюком было исполнение тремоло на
малом барабане одной левой рукой, в
то время как правая - "выписывала
кренделя" по другим барабанам.
В числе других джазменов -
самоучек он впервые представлял
советский джаз за рубежом,
неоднократно выезжая на
международные фестивали. Валерий
Буланов, наряду с Гараняном, Громиным
и Козловым, приобрел европейскую
известность. Его друзьями были
швейцарский барабанщик Пьер Фабр и
польский - Тадеуш Бартковский, да и с
самим Виллисом Коновером он был "на
ты". Вершиной признания его
успехов была ударная установка "Людвиг",
полученная им в дар от одного из
почитателей, богатого финского
меломана. В ту пору, кроме чешской "Тровы",
других моделей в стране не было (английские
"Премьеры" появились позднее), и
иметь американский "Людвиг" да с
тарелками "Цильджиан" было
невероятным чудом. Но с годами, по
мере все большего погружения
Буланова в мир Бахуса, легендарная
установка была почти вся утеряна по
частям...
В середине 60-х появился у
Валерия конкурент. Из Ульяновска
приехал Владимир Васильков, тоже
самородок, ставший профессионалом,
закончив Гнесинское училище.
Первоначально конкурент был "зачислен"
к более старшему товарищу в ученики -
сподвижники (вместе выпивали,
слушали магнитофон и пластинки,
спорили). Надо отметить, что Булкин-Буланов,
не зная практически нот - партию для
него приходилось писать словами:
здесь молчи, здесь ударь - держал в
памяти огромный репертуар. Он помнил
массу тем и мог безошибочно напеть
любое место из прослушанной записи (барабанщик
с хорошим слухом!). Общение двух
незаурядных исполнителей привело к
появлению необычного ансамбля (ф-ное
трио), в котором роль пианиста
возложил на себя Васильков, Буланов
остался при своих барабанах, а
басистом стал автор этих строк, тесно
общавшийся с первыми двумя.
Ульяновский уникум
интересовался не только барабанами,
но и списывал с магнитофона соло
мастеров (Колтрейна, Дэвиса, Сильвера),
проверяя результат на всегда
имевшимся под рукой плохеньком
ксилофоне. Особенно тщательно в
записи отражались все ритмические
тонкости исполнения. Васильков
подготовил несколько концертных
номеров, включавших его кумира,
Хореса Сильвера, буги-вуги и что-то из
Питерсона (!). Чтобы барабанщик так
лихо "чесал" на ф-но, было
редкостью, а ритмической
безукоризненности (это ставилось во
главу угла) могли позавидовать
многие "настоящие" пианисты,
Когда давали кому-нибудь послушать
наши записи, то слушатели не верили,
что на рояле так играет не пианист.
Конечно, для Америки такое не было в
диковинку: как известно, Арт Блэйки
первоначально - пианист, а Джэк Ди
Джанет почти не уступает в пианизме
своему постоянному партнеру Кейту
Джаррету...
Выступали мы в кафе "Ритм"
на Миуссах и трио имело
оглушительный успех. Тогда же
Буланов отметил мои достижения в
игре фразой: - За тобой, как за
каменной стеной! Имелась ввиду
пульсация, создаваемая мной на басе, -
я был на седьмом небе от счастья,
играли мы с большим "заводом",
что передавалось восторженной
публике, для "завода" мы и
засаживали перед началом по полному
стакану коньяка. По окончании
концерта были абсолютно трезвы -
хмель выходил с потом во время игры.
Увы, жизнь трио оказалось
краткой - друзья стали врагами.
Поводом для ссоры, конечно же,
послужил спор о ритме и метре. У
стойки бара в кафе "Печора",
тогдашнем джаз клубе, конфликтующие
стороны обменялись пощечинами и
плевками в лицо, после чего отношения
были порваны навсегда.
С наступлением джаз-роковых
70-х наш маэстро стал постепенно
сникать как музыкант. Появление в
джазе бас-гитары и новых ритмов он не
принял и ответил на эти новшества
лишь усиленным употреблением
спиртных напитков. Одного из молодых
джазменов, игравшего на бас-гитаре,
он называл не иначе как просто "бас-гитара",
без имени и фамилии.
Регулярное пьянство
джазовой звезды стало серьезной
помехой в общении с коллегами.
Валерий стал ненадежным партнером и
у него появился друг-дублер, Валя
Погожев, который в критический
момент заменял звезду, если та
делалась невменяемой. Так было в один
из приездов гитариста Громина из
Дании. Николай, давно живя за
границей и будучи несколько не в
курсе многих московских перемен, по
старой памяти, пригласил Булкина
выступить с ним.
На сцене возвышались две
ударных установки, и, когда "звезда",
будучи изрядно под градусом, не
справлялась, то на помощь приходил
безотказный ассистент Валя. А
исполнялась популярная композиция
Пола Десмонда в размере пяти
четвертей, которую и трезвому играть
нелегко...
Жил Валерий вдвоем с
престарелой мамой, имел вполне
взрослую дочь - жена давно его
покинула - кормился редкими частными
уроками да маминой пенсией. Как позже
выяснилось, мать охотно составляла
компанию сыну в алкогольных вопросах
и сама резво бегала в магазин за
бутылкой. Валерий Юрьевич никогда и
никому не признавался, что страдает
"русским недугом" и, если ему на
это намекали, страшно возмущался и
обижался. Он был человеком гордым и
помощи ни у кого не просил, поэтому о
лечении не было и речи. Долгие годы
Булкин нигде не работал (по трудовой
книжке) и, когда я в начале 80-х,
предложил ему поступить
преподавателем в Электростальское
муз. училище, то он охотно согласился.
Душка-директор был падок на имена и
звания (Буланов был рекомендован как
гордость советского джаза) и поэтому
простил вновь поступившему большой
перерыв в стаже - обычно такой вопрос
без объяснения в милиции не решался.
Валерий Юрьевич, насколько
мог горячо, взялся за работу, но...
порок вскоре напомнил о себе, и новый
педагог стал появляться на работе
все чаще в черных очках и как-то
говорить в сторону (заплывшие глаза и
перегар). А вскоре и совсем исчез на
несколько месяцев, как раз после
ранее описанного выступления с
русско-датским гитаристом (настолько
это эмоционально выбило из колеи
впечатлительного Булкина).
К этому периоду относятся
и потери последних частей
знаменитого "Людвига", а вскоре
и совсем уж печальное известие:
Валерий скоропостижно скончался.
Притом произошло это вполне
детективно. Мать утром пошла в
магазин, ей стало там плохо и она
умерла, не дождавшись "скорой".
Когда об этом сообщили сыну, то помер
и он. Похоже, не перенес шока - в миг
оказаться беспомощным! Вероятней
всего, что это было утро тяжелого
похмелья. Вот так погасла, в прошлом
звезда первой величины! Валерию
Юрьевичу Буланову было еще далеко до
пятидесяти... |
