Подвижник джазового образования Юрий Козырев: 85 лет со дня рождения и 50-летие его Студии

erid 2VtzqvMXv2F рекламодатель: фонд игоря бутмана, инн 7709474010

Константин Волков

21 марта в концертном зале Центрального Дома архитекторов состоялось празднование 50-летия Московского колледжа импровизационной музыки. Строго говоря, 50-летие случилось не в этом году, а в прошлом — но учебный год сейчас всё ещё именно 50-й, потому что именно в начале 1967/68 учебного года яркий представитель «поколения физиков» в советском джазе — самый настоящий физик, доцент Московского инженерно-физического института и при этом джазовый пианист Юрий Козырев (1933-2001) — основал первое учебное заведение в Москве, где преподавали джаз: Школу джаза МИФИ. Следующим этапом стала Студия джаза «Москворечье», названная по одноименному дворцу культуры при Московском заводе полиметаллов, куда Козырев и его школа переехали в 1971 г. В Школе джаза и затем в Студии работали педагоги, заложившие основу отечественного джазового образования: Алексей Козлов, Игорь Бриль, Валерий Буланов, Леонид Переверзев, позднее Виктор Мельников, Юрий Чугунов, Юрий Маркин, Анатолий Соболев… Студия во многом предвосхитила открытие системы подготовки джазовых музыкантов в системе официального музыкального образования в 1974 г.

В «Москворечье» были не только учебные помещения, но и зал, в котором Козырев за следующие 20 лет провёл около 50 фестивалей (в том числе с 1982 по 1992 — по три фестиваля в год). 10 из этих фестивалей имели международный статус, восполнив, в том числе, отсутствие в Москве городского джазового фестиваля в период с конца 60-х по 1977 г.

В 1993 г., когда Москву захватил вихрь передела собственности, Студия была вынуждена покинуть «Москворечье» и обосновалась в нынешнем помещении на проспекте Андропова, получив в марте 1994 г. нынешнее наименование «Московский колледж импровизационной музыки». Теперь это учреждение платного дополнительного образования, в котором подготовку музыкантов-импровизаторов по ряду специальностей могут получить все желающие. Основатель Колледжа Юрий Козырев ушёл из жизни в 2001 г., но под руководством его дочери Регины Козыревой МКИМ продолжает успешную работу, что и доказал концерт-марафон 21 марта.

А 22 марта исполнилось 85 лет со дня рождения Юрия Козырева. В его память «Джаз.Ру» воспроизводит тексты, которые написали для нашего издания после ухода Юрия Павловича из жизни наши постоянные авторы — обозреватель «Джаз.Ру» Михаил Митропольский и основоположник отечественного джазоведения Леонид Переверзев (1930-2006).

ДАЛЕЕ: биографические очерки о Юрии Козыреве 

Основоположник джазового образования Юрий Козырев

Михаил Митропольский, обозреватель «Джаз.Ру» Фото: архив автора

22 марта 2018 исполнилось бы 85 лет Юрию Павловичу Козыреву — учителю, педагогу от Бога, человеку, которому обязаны своим отношением к джазу тысячи и тысячи людей. Но он не дожил до юбилеев. 31 декабря 2001 г. в 67-й больнице, неподалеку от легендарной Джазовой студии — ныне Московского колледжа импровизационной музыки, создателем и бессменным руководителем которого он был — перестало биться сердце физика-музыканта, создателя уникальных методов подготовки импровизирующих музыкантов, основателя первого в СССР учебного заведения джазового профиля.

Юрий Козырев родился 22 марта 1933 г. в семье инженера, имевшей тягу к хорошей музыке. С пяти лет мальчика обучали фортепиано, причем его педагогом была немка, что во время войны было нонсенсом. В 1947 г. он с отличием закончил ДМШ №1 имени Сергея Прокофьева. Обучение усиленному сольфеджио и гармонии у педагога Веры Жадановой дало неожиданный «побочный» результат: Юра стал импровизатором… В 1951 г. Юрий Козырев стал студентом Московского инженерно-физического института (МИФИ), по окончании которого поступил в аспирантуру к академику Исааку Константиновичу Кикоину, защитил диссертацию на степень кандидата физико-математических наук и стал доцентом одной из кафедр МИФИ. Его научная работа в области физики твёрдого тела и квантовой радиофизики высоко оценивалась в научном мире, а его разработки в области лазерной спектроскопии были уникальными на мировом уровне. Не менее существенной областью деятельности Козырева была педагогическая работа. Его лекции, занятия с дипломниками, аспирантами оставляли неизгладимое впечатление — это был синтез науки и искусства на самом высоком уровне. Педагогический талант Юрия Козырева был перенесён и на музыку, которая стала главным из многочисленных хобби. Кстати, одним из хобби был мотокросс, в котором у Козырева тоже были немалые достижения.

В 1957 г., накануне окончания института, Козырев создал свой первый диксиленд из студентов, который просуществовал девять лет. Этот состав, в котором он являлся и руководителем, и аранжировщиком, и пианистом, был хорошо известен в джазовом мире Москвы. Именно этот диксиленд участвовал в первом в столице мини-фестивале в кафе «Молодёжное», который назывался просто и незатейливо: «Джаз-62». Позже из диксилендов был создан первый биг-бэнд Козырева.

В 1967 г. наступил «кризис»: руководитель оркестра потерял терпение в работе с малограмотными самодеятельными музыкантами и пришёл к выводу о безусловной необходимости специального обучения молодёжи. В результате в сентябре 1967-го начала работу «Школа джаза МИФИ», первыми преподавателями которой стали Юрий Козырев и Герман Лукьянов. Именно им принадлежит первенство в создании специальной методики обучения ремеслу импровизации в СССР. В 1969 г. оркестр школы участвовал в первом фестивале студенческого джаза в МВТУ им. Баумана. В 1970-м Козырев организует свой первый московский джазовый фестиваль в актовом зале онкологического центра АН СССР: там играли девять ансамблей из различных джаз-клубов, три малых состава и оркестр школы джаза МИФИ. К этому времени в школе уже преподавали Алексей Козлов, Игорь Бриль, Валерий Буланов, Леонид Переверзев. Школа росла и крепла.

В 1971 г. школа переезжает в только что открывшийся ДК «Москворечье» и меняет свое название: теперь это Студия Джаза «Москворечье», открытая для всех желающих, а не только для студентов МИФИ. Около 200 студентов, 6 ансамблей и оркестр — таким стал облик СИМИ (Студии Искусства Музыкальной Импровизации). Все результаты дальнейшей деятельности Козырева развивались по нарастающей: к 25-летию Студии «Москворечье» число студентов достигло 600, в 1977 году была создана Детская школа импровизационной музыки, проводившиеся в ДК джазовые фестивали стали пользоваться всесоюзной и зарубежной известностью. Всего к 1992 году было проведено более 50 крупнейших фестивалей, из них 10 международных. С 1982 по 1992 гг. Студия проводила по три больших джазовых фестиваля в год: «Брызги шампанского» в октябре, «Джаз перед Рождеством» в декабре и «Ритмы весны» в мае. Завершением учебного года был трёхдневный фестиваль в городе Пущино под Москвой в июне месяце.

Оглядываясь назад, трудно найти существовавший в те годы джазовый ансамбль или оркестр, который бы не был представлен на фестивалях Студии: Архангельск и Апатиты, Вильнюс, Каунас и Калининград, Кишинёв, Киев, Харьков, Одесса, Ростов-на-Дону, Ташкент, Тбилиси… Список городов, которые «поставляли» джаз на фестивали Студии, покрывал всю территорию СССР от Прибалтики до Приморья, от Крайнего Севера до Южного берега Крыма и Средней Азии. Из-за рубежа приезжали ансамбли и оркестры: Польша, Швеция, Дания, США, Великобритания, Югославия, Нидерланды…

А тем временем Юрий Козырев, получив звание заслуженного работника культуры России, ухитрился стать учлётом и освоил пилотирование спортивного самолета. Удивительным образом находя время для всего, между занятиями живописью и погружениями с аквалангом он экстерном оканчивает музыкальное училище, уже будучи автором трёх учебников («Функциональная гармония», «Введение в джаз» и «Аккордика»). Одновременно он становится автором около 200 публикаций в научных журналах, 26 авторских свидетельств, и получает звание заслуженного изобретателя СССР…

В 1993 году Студия под давлением чиновников переезжает из ДК «Москворечье» в собственное помещение на проспекте Андропова. Теперь это Московский колледж импровизационной музыки. В год своего переезда Колледж был принят в члены престижной международной ассоциации джазовых учебных заведений — International Association of Jazz Schools — со штаб-квартирой в Гааге. С 2000 г. МКИМ входит в Европейскую Ассоциацию педагогов фортепиано.

Много нового появилось за последние десятилетия в Студии, а затем и в Колледже. Это организация учебного центра «Импромуз» для переподготовки педагогов ДМШ со всей страны; общие курсы спецсольфеджио, фортепианного ориентирования, ритмики на ударных, вокальной коррекции — всё это для всех студентов, независимо от специальности.

За более чем 40 лет деятельности Студии — Колледжа обучение в ней прошли тысячи студентов, ставших известными (или не очень) музыкантами и на джазовой, и на поп-сцене. Несколько поколений слушателей имели возможность приобщаться к любимой музыке благодаря фестивалям в «Москворечье». В сложных условиях советской системы Козырев всегда находил выход из положения. Все это было инициировано энергией, волей, вкусом, знаниями, умелой работой с людьми Юрия Павловича Козырева. Огромное число физиков и музыкантов считают его своим Учителем. Стабильно и эффективно работает учебная система и штат педагогов. В свои 68 лет Юрий Козырев продолжал умножать свой потенциал, и его смерть оказалась безвременной в полном смысле этого слова.

Я, как и многие другие, был его учеником. От него я имею профессиональные знания в физике, рядом с ним сложилось моё отношение к джазу и ко всей музыке, ему первому я показывал свои статьи и стихи, с ним я валял дурака на капустниках, у него учился ценить красоту музыки и женщин и у него получал главные советы по жизни. Я горжусь тем, что я его ученик.

Вот ещё один документ, без которого бы не было полноценного портрета первопроходца российского джазового образования. Патриарх российского джазознания, культуролог и искусствовед Леонид Переверзев (1930-2006) не мог не откликнуться и на уход из жизни пионера обучения джазу в нашей стране — Юрия Козырева: его очерк о Юрии Павловиче был написан всего через неделю после того, как Козырева не стало.

Подвижник джазового образования. Памяти Юрия Козырева

Леонид Переверзев

Смысл и масштабы практически им созданного, как и того, что осталось в замыслах, ещё предстоит по-настоящему осознать и оценить. А главное — обязательно сохранить и продолжить. Но сейчас — лишь два-три ярких образа давних лет, запечатлевшихся навсегда.

Было это где-то в самом начале 60-х. Мне сказали, что в Доме культуры им. Крупской близ Никитских ворот некий парень из МИФИ будет рассказывать об импровизационном джазе. В Москве на подобном поприще более или менее регулярно подвизалось тогда всего два человека, и весть о появлении третьего интриговала. К тому времени джаз уже не считался прямой идеологической диверсией, но поддержкой властей отнюдь не пользовался, и активность его пропагандистов по-прежнему оставалась под сильным подозрением. Было любопытно взглянуть ещё на одного, готового рискнуть своей репутацией и карьерой исключительно ради любви к предмету, изучать который не осмеливался в те годы никто из присяжных советских критиков и профессиональных музыковедов (за исключением Валентины Джозефовны Конен).

Выйдя на сцену, парень из МИФИ — его звали Юра Козырев — повел себя совсем не так, как ожидалось бы от лектора на объявленную тему. Он обошелся без обязательных высказываний о горькой доле американских негров, пролетарской природе джаза и возможности стать коммунистом только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех богатств, накопленных человечеством. Он даже не завел ни одной фонограммы Армстронга, Эллингтона, Бэйси или Паркера и не упомянул об африканских корнях их интонационно-ритмического мышления. Просто сразу же присел бочком к фортепиано и весьма толково и доходчиво, тратя минимум слов, начал показывать и объяснять нам, из какого материала и какими путями и средствами можно конструировать джазовые вариации заданной мелодии. Он не проповедовал с кафедры, не теоретизировал, не читал лекции. Ничуть не был похож и на артиста-виртуоза, дающего мастер-класс. Он как бы вёл общедоступный практикум по азам импровизационной грамоты, и в это занятие мог включиться каждый, кто захотел бы следить за ходом его очень точно выражаемой мысли и повторять соответствующие операции на инструменте — реальном или воображаемом. Короче, нам предлагалось не рассказы о джазе слушать, а учиться тому, как джаз делается. Боюсь, что желающих откликнуться на такое предложение в тот вечер нашлось не слишком много. Знатоки, конечно, соглашались, что материал он проработал основательно и никаких ляпов и огрехов не допускает. Но большинству его подход показался слишком уж «технологичным» и игнорирующим содержательные (читай — литературные) аспекты джазовой эстетики; к тому же многие рассчитывали послушать какие-нибудь хорошие записи. Иными словами, жанр, в котором он выступал, никак не относился к разряду популярных и заведомо не мог иметь успех у широкой публики. С тем и разошлись.

О публичных выступлениях этого технолога джазовой импровизации я больше не слышал. Акции такого рода вообще стали утрачивать былую притягательность. Народ (на всю Москву человек 100 преданных любителей, вместе с сочувствующими — около трёхсот) кое-как посещал ещё несколько лет «лекции-концерты» джаза, где говорились патетические слова, рассказывались сентиментальные байки, приводились биографические данные, показывались слайды и прочее. Но уже к исходу шестидесятых мода на такого рода времяпрепровождение тихо угасла.

До меня, однако, начали доходить удивительные вести о Джазовой Студии при ДК «Москворечье», организованной и возглавляемой тем самым парнем из МИФИ — теперь уже Юрием Павловичем и доцентом этого самого что ни на есть сверхсекретно-военно-промышленного вуза — успевавшего в свободные от импровизационных штудий часы обучать других студентов в здании на противоположной стороне улицы премудростям автоматики и телемеханики. Я стал бывать на концертах, устраиваемых Студией, подружился с руководителем, узнал кое-что о его в высшей степени оригинальной и эффективной методике сольфеджирования и о грандиозных видах на будущее джазового образования.

Прелюбопытные события можно было наблюдать вблизи Козырева. К нему тянулись консерваторцы, пиротехнически игравшие транскрипции великих джазменов, воспроизводя их безошибочно, нота в ноту, но почему-то оставаясь «по ту сторону» свинга. И ребята с рабочих окраин, еле-еле собиравшие по складам «Body and Soul», в чьих едва начавших пробуждаться душах и неумелых пальцах уже угнездился блюз. Я начал даже подумывать, не поступить ли (если примут) мне самому в эту Студию, дабы постичь, наконец, суть импровизационного искусства, но тут Юра неожиданно пригласил меня читать в ней историю джаза.

Преподавателя из меня не вышло, большинство слушателей я распугал уже на первой лекции, с крошечной горсткой остальных кое-как дотянул курс до весны. После того Студия лет пятнадцать благоразумно избегала пользоваться моими услугами, покуда (то ли забыв прошлое, то ли надеясь, что теперь что-нибудь да получится) её отец-основатель не инициировал вторую попытку, полная несостоятельность которой на сей раз выяснилась уже в ближайшие недели. Мои неудачи на педагогической стезе ничуть не испортили наших человеческих отношений, а я за время моих контактов со Студией и её главой немалому научился. Но все это между прочим. Главное — иное воспоминание, и оно относится к десятилетнему юбилею Студии, отмечавшемуся в 1977 году.

Директором ДК «Москворечье» была тогда Грета Ивановна Лунёва — во многих отношениях замечательная дама номенклатурного происхождения, но щедрого сердца, любившая иногда выказывать студийцам (те называли ее между собой просто Гретой) царственно-материнские знаки своего расположения. Она, как положено, открыла торжественный вечер по поводу упомянутого юбилея и, произнеся стандартное приветствие, добавила, судя по всему — чистым экспромтом (близость, хотя бы чисто физическая, к школе джазовой импровизации даром не проходит) — следующую финальную каденцию (ручаюсь за почти буквальное воспроизведение её слов):

— Товарищи, хочу ещё лично от себя сказать о людях, которые эту Студию создали и в ней трудятся. В начале им было очень тяжело — вы же знаете, как мы прежде относились к джазу. Но они его любили и в него верили и шли в одиночку против всех. Теперь, слава Богу, всё иначе — джаз признан настоящим искусством, и мы его поддерживаем.
Но я вот иногда задумываюсь: если, допустим, вдруг опять всё переменится, если партия, правительство и другие руководящие компетентные органы снова выступят против джаза и объявят его идеологически чуждым, вредным и враждебным коммунизму и нашему народу явлением, если мы вновь все, как один, опять станем с ним бороться — как эти люди тогда себя поведут?
Не знаю, как вы, а я думаю так: они по-прежнему сохранят всю свою веру в джаз и свою любовь к нему, они не изменят своим принципам и будут стоять за них до конца, чего бы им сверху ни приказывали и что бы с ними ни делали.

Грета как в воду глядела — наступившие через тринадцать лет перемены (очень болезненные, но, хвала провидению, направленные всё-таки совсем в иную сторону) на первых порах принесли студийцам — и более всего их лидеру — чудовищно жестокие испытания. Многим они казались полной и окончательной катастрофой. Однако Юрий Павлович со своей верной когортой совершил поистине героический подвиг: полностью восстановил дотла разорённую бандитами Студию (несколько раз переименованная, для меня она по-прежнему Студия Козырева). Ему удалось вновь собрать вокруг себя замечательных преподавателей и вместе уж не знаю с каким по счету поколением студентов войти в двадцать первый век не побеждённым, но победителем. Это дорого ему обошлось, но у него была миссия, которую он выполнял преданно, самоотверженно и до самого конца.

ВИДЕО: Николай Костюшин «В джазе рождённые» — фильм к 45-летию Московского Колледжа Импровизационной Музыки (МКИМ) и 80-летию со дня рождения Юрия Козырева (2013)
httpv://www.youtube.com/watch?v=el_03qsg4YE