Ранее на «Джаз.Ру»: Памяти нашего автора. Критик Дмитрий Ухов (1946–2025)
К сожалению, с течением времени наши контакты с давними знакомыми становятся не такими частыми, как хотелось бы. Я не видела Дмитрия Ухова несколько лет и, к своему стыду, не знала о его болезни, не помогла в трудное для него время, не смогла попрощаться и сказать добрые слова. Поэтому не могу не написать в память о нем — в том числе и то, что может быть не всем известно.
Познакомились мы благодаря Алексею Николаевичу Баташеву в начале 1980-х. Конечно, покорили высокая интеллигентность и необыкновенная эрудиция Димы. Меня интересовало, как к его филологическим познаниям прибавлялись музыковедческие: оказалось, что во многом — благодаря его собственным усилиям! Два курса на заочном отделении ГМПИ им. Гнесиных, конечно, не могли дать нужного ему объема знаний. Поэтому он ещё и посещал занятия своей жены Иры в Гнесинском институте, очень многое изучал сам с необыкновенной дотошностью и трудолюбием. В его огромной библиотеке есть книги и по инструментовке, композиции, гармонии, не говоря уже об истории музыки, в особенности современной. Убедительным подтверждением высокого профессионализма Димы в этой области стал, к примеру, тот факт, что крупнейший музыковед Валентина Джозефовна Конен в 1987 году предложила написать дополнение к своей книге «Третий пласт» именно ему. Как вспоминал супруг В.Д. Конен, академик Е.Л Фейнберг: «По просьбе В.Д. глубокий знаток современных течений в джазе и роке Д.П. Ухов написал в эту книгу дополнительную главу, содержащую их обзор».
На протяжении многих лет мы часто общались, встречались на различных фестивалях и событиях джазовой жизни, и я всегда старалась подольше поговорить с Димой: мне было с ним необыкновенно интересно. Но это были традиционные формы общения, а я расскажу о совершенно уникальной встрече. Она произошла в Бостоне, в Консерватории Новой Англии, где я в 2000–01 учебном году находилась на стажировке, выиграв фулбрайтовский грант. Дима приехал пообщаться с легендарным Джорджем Расселлом — одним из выдающихся музыкантов современного джаза, автором знаменитой «лидийской концепции тональной организации», композитором, пианистом. К Расселлу я уже ходила на занятия, и его, как и других педагогов, немало удивляло появление в их классах не слишком юной россиянки. А на Диму он смотрел с явным недоумением и удовольствием, потому что не ожидал увидеть в вопросах и комментариях московского журналиста столь глубокого знания своего творчества в подробностях и такой осведомленности в области джазовой и «околоджазовой» проблематики (результаты этой беседы были опубликованы в минском журнале «Jazz-квадрат» №2–3 за 2001 г.). Меня переполняло безмерное чувство гордости за нашего Диму.
Кстати, о Бостоне. Недалеко от него живут родственники Димы. Он познакомил меня с ними, я бывала в их гостеприимном доме. Однажды вся большая семья собралась за столом и под мой аккомпанемент часа два пела песни всевозможного происхождения, которые каждому приходили на память. Мне было очень приятно, что наибольшая часть разговоров в этот вечер была посвящена Диме. О нём говорили с восторгом и обожанием. Это я о том, каким Дима был внимательным, открытым, доброжелательным человеком, как относился к людям, какие ответные чувства вызывал.
Всем, кто знал Диму, всегда будет не хватать этого замечательного, уникального, высоко интеллектуального, гармоничного человека. Останется его образ, его работы, самые добрые воспоминания, благодарность судьбе за общение с ним. Долгая и светлая ему память!
