Вернуться к оглавлению книги
Другие книги о джазе
Вначале анекдот: сидят вечером в парижском ресторане двое белоэмигрантов. Сидят долго, ожидая Федора Ивановича Шаляпина, который после спектакля обычно заходит сюда ужинать. Одного из них совсем разморил сон: голова вот-вот упадет в тарелку.
— Ванька, не спи, Федора Ивановича пропустишь, — тормошит товарищ.
А Ванька, не в силах бороться со сном, так и клюет носом.
— Ванька, не спи! Слышь? Федор Иваныч скоро придет, — тормошит опять бодрый собутыльник. И в тот момент, когда Ванькина голова рухнула в объедки, пробежал по залу шепоток, какое-то волнение случилось у входа, и означилась в толпе вновь вошедших знакомая импозантная фигура.
— Ванька, Ванька, проснись! Вот он, Федор Иваныч, глянь-ка, — будит сосед, — Собственной персоной!
Ванька приподнимает голову, приоткрывает один глаз (остатки ужина запутались в усах и бороде).
— Фед-дыр Ив-ва-ныч? — икает он, — Да-а-а-а? …Ну и гони его на … !
Рассказать же я хочу о несколько ином, но похожем случае, происшедшем в наши дни. В начале 80-х репетировал я со своим биг-бэндом в Зеркальном театре сада Эрмитаж, где в то время находилась репетиционная база Московского Объединения Музыкальных Ансамблей (МОМА). Был не то май, не то июнь — весь сад в буйной зелени, а в аллеях отдыхающие. В антракте иду с трубачом Колей Т. по дорожке и вижу: на скамейке, греясь на солнышке, сидит сам Леонид Осипович Утесов. Жил он по соседству, поэтому постоянно отдыхал здесь. Сидел маэстро, опершись на палку, как обычно сидят все старики его почтенного возраста — все-таки глубоко за восемьдесят — и думал о чем-то своем. Мы прошли мимо и я говорю Николаю примерно как в ранее изложенном анекдоте: — Смотри, вон сам Утесов, собственной персоной!
Никола, наподобие того Ваньки, отвечает мне равнодушно: — Кто, кто? Утесов? Ну и пошел он на … !
Вот они какие, эти неблагодарные потомки.
20.04.97.
Байка про Утесова.
Однажды Леонида Осиповича спросили: — Как вы относитесь к Эллингтону?
Чуть помедлив, он без ложной скромности ответил: — У них — Эллингтон, а у нас — я!
