Интервью «Джаз.Ру». Пианист Диас Каримов: «Импровизация — свобода, где есть только здесь и сейчас»

Алиса Сабирова, Уфа

Месяц назад в репортаже с джаз-фестиваля «Розовая пантера», который проходил в Уфе, автор этих строк писала:

Немного особняком — об исполнителе, выступавшем сольно во второй день. Выпускник УГИИ им. Исмагилова и Высшей школы музыки имени Ференца Листа в Веймаре по классу профессора Леонида Чижика, молодой джазовый пианист Диас Каримов (Германия). Играет в стиле classical / jazz crossover, представляющем собой своеобразный синтез классической музыки и джаза. Логика музыкальной мысли вкупе с виртуозностью и невероятной отточенностью исполнения у него не лишены проникновенности и одновременно тонкого юмора, а иногда даже — лёгкой иронии. Я готовлю интервью с этим молодым виртуозом, которое вскоре предложу «Джаз.Ру»…

И вот интервью с Диасом Каримовым подготовлено и предлагается вашему вниманию.

Признаться, мне довольно трудно быть объективной, поскольку в силу фортепианного прошлого к пианистам я отношусь, прямо скажем, с пристрастием. Но музыкант, которого я хочу представить, на мой взгляд, заслуживает особого внимания. Невероятная техника и координация (производящая впечатление абсолютной независимости рук), изысканность и утончённость звука, чёткость акцентировки, мастерское владение буквально всем существующим арсеналом джазового (и академического, что уж!) фортепиано, а главное — убедительная, ясная и исключительно собственная логика в высказывании — вот качества, что отличают этот авторский почерк и саунд.Диас Каримов родился в Уфе в музыкальной семье, он — представитель творческой династии. Его отец — композитор и пианист Айрат Каримов, дед — композитор и баянист Тагир Каримов. Диас окончил Уфимскую государственную академию искусств им. З. Исмагилова (ныне — институт) и аспирантуру (там же) по классу специального фортепиано у профессора Наили Хамидуллиной; Высшую школу музыки (консерваторию) им. Ференца Листа в Веймаре у профессора Леонида Чижика. В настоящее время активно концертирует в Германии, Испании и других странах Европы. Играет как сольные программы, так и в различных составах — дуэтах с трубой, флейтой, аккордеоном, трио с гитаристами («цыганский джаз»), в комбо, в том числе и с вокалистами. В общем — весьма разнообразный, чисто джазовый «джентльменский набор».
АУДИО: Диас Каримов — М. П. Мусоргский «Старый замок» из цикла «Картинки с выставки»

Начну со странного вопроса: что такое джаз?

— Джаз, как я его понимаю — это боль. Какой может быть боль? Физической, психологической. Мы всё время говорим об африканской составляющей джаза, и если вспомнить историю, то трудно себе представить, сколько действительно боли и унижений испытали эти люди, находясь в рабстве, и будучи настолько угнетёнными внешне, они были свободны в своих песнях, которые, даже имея европейские гены в мелодическом, ладовом отношении, приобрели в этом плавильном котле какую-то особую энергетику. Стремление к свободе нашло выход именно в музыке. Человек, который не испытывал боли или жизненных сложностей, вряд ли сможет её играть. Джаз — музыка не для каждого.До приезда в Германию у меня была достаточно спокойная и обеспеченная жизнь, и моя игра, соответственно, была достаточно классичной, приджазованной, эстрадной. Она была счастливой. Я, честно говоря, тогда не очень-то даже и минорный блюз играл. Только по прошествии времени, что-то пережив, преодолев какие-то моменты, с опытом, ты можешь понять, как это должно звучать. Джаз, по моему мнению, в двадцать лет нельзя играть по-настоящему, потому что настоящее осмысление приходит позднее, когда появляется отношение к тому, что ты делаешь, и тогда всё правильно звучит.
ДАЛЕЕ: продолжение интервью Диаса Каримова, аудио, ВИДЕО 

Имея в принципе всё — будучи уже старшим преподавателем кафедры специального фортепиано, работая одновременно и на эстрадно-джазовой кафедре нашего института, вы бросили — буквально всё и уехали по сути в полную неизвестность. Известно было только одно: вы будете учиться у Леонида Чижика. Почему?

— Когда мы открыли кафедру эстрадно-джазового исполнительства, я был первым преподавателем джазового фортепиано на этой кафедре. И я почувствовал нехватку знаний, я был недостаточно компетентен. Брал уроки у преподавателей эстрадного отдела Уфимского училища искусств Анатолия Иващенко, Игоря Бурдукова, где-то сам занимался, набирал какую-то информацию… Но профессионально, чтобы я мог играть в разных стилях, мог бы и объяснить, и научить этому студентов — этого не было. Поэтому решил в любом случае уехать на стажировку. Мне посоветовали обратиться в агентство, специализировавшееся на образовании в Европе, я отослал им документы и демо-запись, которая попала к Чижику. Вначале он сказал, что никого не берёт, в его классе нет мест, но услышав мою запись, сдался: «Интересно. Приезжай». И я поехал.

На экзамене я играл Вторую венгерскую рапсодию Листа со своей каденцией, рэгтайм и пару стандартов с трио других музыкантов. Из остальных вопросов проще всего мне дался слуховой анализ — у меня абсолютный слух. После экзамена Леонид Аркадьевич успокоил, что с классикой у меня всё нормально, а вот с джазом надо будет поработать. «Но я тебя освобожу». Однако труднее всего оказалось с немецким языком, поскольку несмотря на то, что меня зачислили, по-настоящему приступить к учёбе я смог только после того, как сдал экзамен по немецкому, а это случилось спустя полугодичного весьма интенсивного (если не сказать — зверского!) курса по изучению языка. Но я всё равно ходил к Леониду Чижику вольнослушателем, он занимался со мной просто так.
АУДИО: Диас Каримов — Вторая венгерская рапсодия Ференца Листа (фрагмент)

Вы признались, что в 17 лет подумали, что классических пианистов в мире — колоссальное количество… И?

— Как собак нерезаных (смеётся). Но не только в этом дело. Эстраду я играл легко — всё подбирал по слуху, но вот именно импровизировать по-настоящему, как это делают джазовые музыканты, мне не удавалось. У меня даже был какой-то комплекс по этому поводу, и мне захотелось научится чему-то новому. Я пять лет работал в ресторане.

Неужели?

— Да, в крутом ресторане, я был у них в штате, они даже купили мне рояль Yamaha. Играл всё — от классики до джаза. Первый год я работал пять дней в неделю, играл по 3-5 часов, а иногда буквально до рассвета — это была такая закалка на выносливость. Работа в ресторане, как это ни странно, абсолютно не мешала мне в учёбе — я закончил институт и аспирантуру экстерном, получив оценку 5+ по специальности, потому что отшлифововал свою программу просто до блеска именно там. Я играл в ресторане Вторую рапсодию Листа (мне её даже заказывали), потом «Мурку», после Аппассионату (соната для фортепиано Людвига Ван Бетховена № 23 фа минор, op. 57 — Ред.), следом «Владимирский централ», вторую часть какой-нибудь сонаты, песню, джазовый стандарт… И для меня всё сравнялось, но в каком смысле: я понял, что нужно играть всё одинаково хорошо! Невозможно же так — вот классику я сейчас настроюсь, а какую-то песню я сыграю небрежно, абы как… Как говорил мне мой отец и, по совместительству, мой главный учитель: «неважно, какую музыку ты играешь — все звуки, которые ты извлекаешь из инструмента, должны быть наполнены смыслом, и ты в ответе за каждый из них».

Возможно, отсюда и возникло желание играть в стиле classical / jazz crossover?

— Да, наверное, это была потребность, потому что я очень долго находился в рамках академической музыки. Играя классику, если даже я просто интерпретировал нотный текст — грубо говоря, в нотах написано forte, а я играю pianissimo, — это был вызов, меня за это ругали. Даже если это звучало убедительно, наши консерваторы так не считали, и я попадал в своего рода ножницы. Я хотел показать академическую музыку, как бы это поточнее сформулировать, в другом свете… Мне хотелось выйти за рамки, но не исправлять, а вознести её. Моя любовь к этой музыке, может быть, сильнее, нежели у тех, кто просто играет выученный текст. Я хочу что-то от себя добавить, я хочу прикоснуться к этому величию. Если представить, что Лист или Бах жили бы сейчас… Думаю, они не были бы против. С другой стороны, это определённая провокация. Я видел в глазах академических музыкантов и шок, и удивление, и раздражение, и восхищение. Мне вообще нравится чувствовать, наблюдать эмоциональную реакцию людей. Я считаю, неважно, что звучит со сцены — классика, джаз или ещё что-то, ведь самое важное — это энергия, тот энергетический посыл, идущий от музыканта. Там либо да, либо нет. Либо есть эта энергия, эта любовь, либо нет, тогда всё остальное — беглость, виртуозность, музыкальность, правильность — не имеет значения.
ВИДЕО: Диас Каримов. И.-С. Бах. Партита №2 до-минор / Джером Керн «All The Things You Are» (съёмка телеканала U-TV)
httpv://www.youtube.com/watch?v=JBWq8QMlHPg

Возвращаясь к стилю. Вам приходилось играть разную музыку, но собственно crossover вы при этом не играли?

— Нет. Есть в джазовом фортепиано достаточно стандартный по фактуре способ исполнения, когда в правой руке ты играешь какое-то ладогармоническое заполнение или импровизацию, в левой — какие-то аккорды, что, как правило, предполагает наличие басиста. Это хорошо, это клубная музыка, которую можно играть и на сцене, так играют все — сотни миллионов действительно хороших пианистов. Но это довольно редко выглядит пианистично, т.е. когда один исполнитель заполняет собой всё музыкальное пространство.

Что, собственно, вы и делаете…

— Да, и я понял, что можно одному делать просто чудеса. Впервые нечто подобное я услышал именно на уроке у Леонида Чижика. Он тогда сказал мне: «Знание Бетховена, Брамса и Шуберта тебе только поможет!» Потом уже понял, что можно пересмотреть весь академический багаж, оставив технику, но добавив профессиональных теоретических (именно джазовых!) знаний, дать этому отлежаться… А если ещё пережить и испытать что-то, отразив это в музыке, то исполнительское искусство может достигнуть буквально недосягаемого уровня. Высшая степень музицирования с этой точки зрения — играть абсолютно неподготовленные концерты, когда ты выходишь на публику и действительно не знаешь, что ты будешь исполнять. Начинаешь какой-то стандарт, потом что-то своё, а потом — полный экспромт: нажимаешь любой звук, и, от него отталкиваясь, льётся музыка… Вот это ощущение полёта я пережил, когда и я не знал, что буду играть дальше, и публике это было неизвестно. Для меня это было чем-то нереальным — я 25 лет находился в рамках нотного текста, а потом это было как кислород, как море, космос…
ВИДЕО: Диас Каримов. «Impulse» (съёмка телеканала U-TV)
httpv://www.youtube.com/watch?v=LmQ0TRHROAY

Полагаю, подобная стилистика более уместна на, скажем так, филармонической сцене, нежели в формате джаз-клуба?

— Леонид Чижик мне как-то сказал, что в моём случае речь идёт о сцене, а не о клубной музыке, заметив также, что музыкантов, которые могут играть в стиле classical / jazz crossover, буквально единицы. И предложил выступить на концерте, посвящённом 200-летию Ференца Листа в Веймаре. Это был огромный праздник, концерт начался в 10 часов вечера и длился почти всю ночь. Там звучали джазовые обработки его произведений, я играл Вторую рапсодию. Что же касается самого стиля crossover, это очень большой риск, поскольку просто приукрасить — это одно, и как правило это звучит дёшево. Приджазовано. Это хорошо продаётся, но своё уже отживает. А вот взять произведение классика, понять его язык, перенести его в наше время, оставив вроде бы оригинал, но применить к нему нынешние идиомы, современный тип мышления… Если это сделать технически блестяще, наполнить энергией, добавить частичку своей души, то у людей это вызывает настоящий восторг.

На мой взгляд, вам удаётся это сделать естественно, органично и изящно. И всё равно, даже при том, что я прекрасно слышу, как это происходит — интонационно, ритмически etc. — для моего восприятия это остаётся чем-то на уровне волшебства.

— Спасибо. Здесь я согласен: самое сложное — это собственно переход (crossover). Конечно, есть и какие-то заготовки, но что-то происходит совершенно спонтанно. Как я перейду, чтобы на слух это не было жёстко? Ведь это необходимо сделать с большой долей вкуса. И каждая композиция в этом отношении индивидуальна. С одной стороны, если я играю Бетховена, я должен оставить его фактуру, я должен буквально представить, как сам Бетховен импровизировал бы. Иной способ — это уже не Бетховен, это моя музыка и я играю её, будучи джазовым пианистом. Эти наложения — словно палитра художника. Притом слушателю не должно быть скучно, я всегда стараюсь держать его в напряжении. Ещё один момент: я всегда сыграю оригинал, в начале или после того, как нагуляюсь по всем ладам, риффам. Зачем? Хочу дать понять: так я тоже умею (в академической манере — А.С.). Но я выбрал другое, потому что джазовая импровизация — это следующая ступень. Не все это понимают. В джазовой импровизации можно быть романтиком, лириком или, напротив, бунтарём, разрушителем. Мне нравится и то, и это, я могу сделать по-разному и наслаждаться.

Себя я хотел бы считать эстетом. Импровизация — это свобода, где не существует ни прошлого, ни будущего, есть только здесь и сейчас. Свобода повернуть в любой момент, как в жизни. Джаз — это жизнь.
ВИДЕО: Диас Каримов на фестивале «Розовая пантера», 2017. Иоганн Пахельбель. Канон ре-мажор
httpv://www.youtube.com/watch?v=OyRpMdgoyxU