Интервью «Джаз.Ру». Барабанщик Пол Нильссен-Лав: «Large Unit — не проект, это группа!»

Григорий Дурново, обозреватель «Джаз.Ру»

Как мы уже сообщали, 1 ноября в культурном центре «ДОМ» выступает «Большой отряд», который возглавляет норвежский барабанщик Пол Нильссен-Лав — Paal Nilssen-Love Large Unit (Норвегия-Швеция-Дания-Финляндия). «Одна из главных движущих сил в современной европейской импровизационной музыке, нынешний и бывший участник бесчисленного множества проектов и коллабораций (The Thing, Atomic, Hairy Bones, Ballister, Lean Left, Frode Gjerstad Trio, дуэты с Петером Брётцманном, Кеном Вандермарком, Арто Линдси, Отомо Йосихидэ и др.), Пол Нильссен-Лав к сорока годам впервые собрал состав, в котором, по его словам, наконец не является самым молодым участником, ─ и которому он дал собственное имя», говорится в анонсе.

Перед выступлением в Москве лидер оркестра Пол Нильссен-Лав ответил на вопросы обозревателя «Джаз.Ру» Григория Дурново.

Что произошло с Large Unit за последний год?

— У нас было большое турне в мае в Европе, одиннадцать концертов. Спустя месяц мы встретились вновь и сыграли четырнадцать концертов в Северной Америке. Это было удивительно — четырнадцать концертов за шестнадцать дней. Ребята играли невероятно. К сожалению, нам еще не удалось получить фотографии с этих двух турне, они будут прилагаться к двум дискам. Я рассчитывал, что диски будут готовы к нынешнему турне, но оказалось слишком много дел, так что не вышло. У нас вышел диск-миньон, записанный в Европе, его мы привезём. В нынешнем турне у нас десять или одиннадцать выступлений, и мы, наверно, сыграем несколько новых произведений. Вообще у нас уже большой репертуар.

Произведения все ваши?

— Да.

Как ансамбль готовит их к выступлению? Вы приносите наброски?

— Иногда. Я наигрываю их на рояле, после чего делаю аранжировку. А иногда я приношу готовую пьесу, подготовленную и расписанную. Но в течение турне я переделывал аранжировки всех номеров почти к каждому концерту — менял порядок соло, вырезал чьи-то партии, добавлял, соединял одни пьесы с другими. Мне не нравится идея ездить с десятью композициями и играть их каждый раз одинаково — пусть даже предполагается, что они в итоге на каждом концерте звучат по-разному. Мне интереснее переделывать аранжировки для каждого вечера, и музыканты это ценят.

Участвует ли кто-нибудь из них в создании аранжировок?

— Иногда кто-нибудь из духовиков может подсказать какую-нибудь мелочь, но обычно мне вполне ясно, как всё должно звучать. Впрочем, у нас есть две-три пьесы, аранжировки которых мы создали вместе, демократическим путём.

Полагаю, в любом случае в ваших произведениях всегда есть пространство для чьей-нибудь импровизации?

— Конечно. Бывают, так сказать, традиционные соло под аккомпанемент ритм-секции, но есть и моменты, когда ансамбль как бы разбивается на три секции. Они могут играть то друг с другом, то поперёк друг друга. Есть моменты для совместной свободной импровизации. Но все они находятся внутри структуры, и всегда понятно, как устроено произведение и куда всё движется.

Какие именно три секции?

— У нас есть композиция «Rio Fun», которая длится 24 минуты. Три секции в ней — это две ритм-секции и группа, в которую входят гитара, электроника и саксофон. У каждой из этих секций есть своя ритмическая фигура, так что одновременно звучат три разных грува. Ещё у нас на первом альбоме есть номер «Culius», в котором есть четыре разных ритмических рисунка и два солиста, которые время от времени внедряются в эти рисунки. Иногда случайно получается сыграть одинаково, но чаще выходит по-разному. В каком-то смысле это звучит хаотично, но не вполне, потому что нам ясно, что происходит, и есть ритмические рисунки, которые выписаны заранее.

ВИДЕО: Paal Nilssen-Love Large Unit «Culius» (Live at Moers Festival 2014)

httpv://www.youtube.com/watch?v=qX54tbncMK0

ДАЛЕЕ: продолжение интервью Пола Нильссена-Лав, ВИДЕО 

Как вы репетируете такие вещи? Вы играете эти рисунки одновременно?

— Поскольку в этой композиции всё выписано, мы разучивали все части, чтобы каждый музыкант знал их все. Я намеренно раздал всем одинаковые партитуры.

Похожа ли ваша деятельность в ансамбле на работу дирижёра?

— Это не дирижирование в традиционном понимании. Я только показываю пальцами цифры, когда нужно обратить внимание на важный момент в нотах, но призываю и других музыкантов делать то же самое. Идея в том, что музыка достаточно простая, чтобы исполнители могли сосредотачиваться на игре, а не на том, чтобы не делать ошибок. Музыка не должна быть слишком сложной. Музыканты в большинстве говорят, что не хотят возить с собой листки с партиями, потому что хотят помнить всё наизусть. Это возможно.

Как я понимаю, если и сам нотный материал не сложный, то структура может быть сложной.

— Иногда. Структура или сама идея произведения — как музыканты или части произведения следуют друг за другом.

Изменился ли состав за это время?

— Один участник покинул группу собственно из-за музыки, и я уважаю его решение. Ещё один ушёл из-за проблем с семьёй и обучением. Сейчас у нас трое новых музыкантов: саксофонистка Юлие Кэр из Дании, электронщик Томми Керянен из Финляндии и вместо прежнего тубиста у нас Пер-Оке Хольмландер.

Как давно они играют в ансамбле?

— Нынешний состав окончательно сформировался к маю, перед европейским турне. Так что мы сыграли вместе уже двадцать пять концертов. Мне очень нравится этот состав, он просто потрясающий и с музыкальной, и с человеческой точки зрения.

Каковы ваши ощущения как лидера большого коллектива? Происходит ли всё так, как вы себе представляли, когда только задумывали собрать этот ансамбль?

— Когда я собирал группу, пришлось долго обдумывать, кто может войти в её состав. Я писал имена, узнавал про музыкантов, когда у них оказывались концерты поблизости. Конечно, мне нужны были молодые музыканты. Когда мы впервые собрались — это было в июле 2013 года, — немедленно стало ясно, что это не проект, это группа! В человеческом плане всё сложилось очень хорошо с первого же дня, и по музыкальной части тоже. Музыка зазвучала, как я хотел. А ведь это был первый случай, чтобы я сочинял для группы. А когда сочиняешь для ансамбля из одиннадцати человек, нужно много обдумывать. В общем, я необыкновенно счастлив, что у меня такие музыканты, и все они невероятно вкладываются в процесс. Они знают, что денег они получат за работу не столько, сколько получают, играя в трио. Они готовы на изматывающий гастрольный график. И всегда готовы помочь — на это я обратил внимание в ходе американского турне. Если что-то нужно сделать, они сделают. А ведь очень часто бывает так, что кто-то один выполняет одну и ту же работу каждый вечер — сколько бы человек в группе ни было. Например, торговля на концертах: у нас была куча всего на продажу, и ребята всё время помогали друг другу. То же с погрузкой аппаратуры. В этом отношении это идеальная группа! А во время гастролей в США мы все вместе купались в озере Эри в штате Огайо, ходили петь под караоке, танцевать после каждого концерта. А теперь нам предстоит новое турне. Когда у ансамбля из одиннадцати человек 38 концертов в год — это поразительно!

Что было для вас самым важным при выборе музыкантов?

— Я играл в Chicago Tentet Петера Брётцманна, в Territory Band Кена Вандермарка. Имея такой опыт, я понимал, как именно мне хочется структурировать музыку. Я не хотел, чтобы она была такой же сложной, как у Кена (смеётся), и не хотел, чтобы она полностью строилась на импровизации, как у Петера. Когда я собрал группу, в её составе было два постоянно действовавших трио. Я хотел использовать мощь этих трио как ресурс. Сейчас некоторые из этих музыкантов ушли, поэтому ситуация уже другая. Тенор-саксофон в ансамбле я не хотел, но точно хотел альт-саксофон, и уже несколько лет как хотел поработать с Клаусом Хольмом, который играет на альте и на баритоне. Трубача Томаса Юханссона я слышал за два года до того и понимал, что его тоже хочу позвать. Второй барабанщик много слушал музыки с моим участием, но он играет и много всякого другого. С гитаристом Кетилем Гютвиком я был знаком уже лет двадцать. В общем, я составлял список и думал, как они сработаются по-человечески и музыкально. Мне хотелось использовать электронику, и выбор очевидным образом остановился на Лассе Мархауге, но ему пришлось покинуть группу, и Томми крайне удачно подошёл. Он ещё и хорошо читает ноты. Интересно брать в группу молодых музыкантов, которые неизвестны в Европе — кстати, поэтому группу сложнее продавать, поскольку в ней нет имён, которые могли бы привлечь внимание прессы. Но нам пока удалось собрать довольно много откликов в прессе. Думаю, сработало и то, что мы на таком раннем этапе выпустили коробку из четырёх пластинок или трёх дисков, сделали такое заявление вместо того, чтобы выпускать что-то подобное после десяти лет существования.

Когда мы разговаривали с вами в последний раз, осенью 2014 года, вы собирались организовать работу Large Unit с тремя бразильскими перкуссионистами. Реализовался ли этот план?

— Их было двое. В следующем году должен выйти диск, записанный с ними. Надеюсь, эта совместная работа даст нам возможность съездить в Бразилию. Пока что мы не нашли денег для турне с ними. Может быть, какому-нибудь фестивалю понравится эта идея, и нас пригласят.

Планируются ли какие-то ещё приглашённые музыканты в Large Unit?

— Я размышляю о том, чтобы пригласить в ансамбль виолончелиста или, может быть, даже аккордеониста, но ещё не решил ничего определённого.

В каких проектах вы ещё участвуете сейчас?

— Много времени занимает работа в The Thing, мы как раз сделали новый альбом, и пару недель назад у нас завершилось турне в США, очень удачное. Кроме того, есть трио с Петером Брётцманном и Стивом Суэллом, Акира Саката, трио Ballister с Дэйвом Рэмписом и Фредом Лонбергом-Холмом и Boneshaker с Марсом Уильямсом и Кентом Кесслером. Этим двум проектам я хотел бы посвящать больше времени, но оно ограничено. Довольно скоро я отправляюсь в Южную Америку, так что до Рождества я сильно занят. А в январе у меня проходит фестиваль «all Ears».

ВИДЕО: Paal Nilssen-Love Large Unit «Fortar Hardar», live at Moers Festival 2014 (ARTE)

httpv://www.youtube.com/watch?v=q9522Iz1ZDs