Таллинн, Jazzkaar-2011, часть третья: звёзды и колорит

0
Кирилл Мошков CM

Американцы за границей

На европейских фестивалях всегда очень занятно наблюдать за профессиональными американскими составами второго эшелона. Звёзды (первый эшелон) — дело другое: они всё-таки звёзды. У третьего эшелона (совсем неизвестных музыкантов) доминирующая черта — общая скромность. А вот второй эшелон — крепкие профи мэйнстрима и фьюжн, чьи имена постоянно встречаются в аккомпанирующих составах звёзд и на обложках пластинок мелких независимых лейблов — отличаются несколько даже утрированным «американским заграничным» поведением. Как распознать американца за границей? Он громче всех разговаривает, демократично хлопает по спине швейцара и официанта, но точно так же демократично хлопает по спине и университетского профессора либо министра какой-нибудь небольшой страны; он долго и вдумчиво изучает меню местной кухни и списки сортов европейского пива, но заказывает в конце концов гамбургер и Bud Light; он приходит на профессиональную конференцию в шортах, тапочках и растянутой футболке и громким голосом зачитывает доклад, зачастую содержащий исключительно наблюдения Капитана Очевидность. Конечно, это преувеличение; далеко не все американцы ведут себя таким образом — но это шаблон, который, увы, чаще подтверждается, чем опровергается.

С поправкой на сценическую реальность, американский состав второго эшелона будет снисходительно смотреть со сцены на нецивилизованных «местных», громко и многословно объявлять свои номера на улично-разговорном английском, не делая ни малейших усилий говорить внятно и/или медленно; будет обмениваться на сцене не очень выпуклыми шутками, над которыми сам же и будет долго и напористо хохотать; выйдет на сцену практически в том же, в чём ходил на завтрак в отеле, только, может быть, в глаженом; но при всём этом сыграет такой состав на высочайшем уровне, увлекательно, развлекательно, мощно, профессионально и напористо, даже если все до единой музыкальные идеи этого выступления обзавелись седыми бородами и превратились в общее место ещё до рождения большей части собравшейся публики.

Poogie Bell
Poogie Bell

Именно это и случилось на фестивале Jazzkaar-2011, когда на сцену вышел Poogie Bell Band во главе с колоритным альтернативно стройным барабанщиком Пуджи Беллом, профессиональным сайдменом крепчайшего замеса и широкого спектра (ансамбли Роберты Флэк, Дэвида Санборна, Ванессы Уильямс, Эла Джарро и т.д. и т.п. — вплоть до номинированного на «Грэмми» альбома афро-соул-джазовой дивы Анжелик Киджо). Были и громкие шутки, над которыми смеялся в основном сам шутник (группа выходит на сцену, лидер, отвернувшись от микрофона, делает музыкантам широкий приглашающий жест и говорит им: «Please, m**********ers!»), и скороговорка на уличном сленге, и снисходительно-покровительственный взгляд на аудиторию — но было и безупречно моторное, высокоэнергетичное, технически виртуозное и аранжировочно высококлассное исполнение огненно-жгучего фанк-фьюжн, выполненное по самому высокопрофессиональному шаблону — ни ноты вне традиции, ни шагу в сторону от канона, но зато внутри этого канона всё как надо, весь положенный товар за уплаченные деньги, и это не китайская штамповка, это настоящее американское качество, фанк как он есть, инструментальный, отточенный, жестокий и мощный.
ДАЛЕЕ: звёзды фанка, суперстар Макферрин, новые голоса, Бона-шоу, финал фестиваля и призыв к читателям

Patches Stewart, Bobby Sparks, Keith Anderson
Patches Stewart, Bobby Sparks, Keith Anderson

Что и неудивительно: в ансамбле, кроме самого Пуджи — три зубра, кита, мастодонта и вообще зверюги профессионального фанка: саксофонист Кит Андерсон, трубач Майкл Стюарт по прозвищу «Патчес» и клавишник Бобби Спаркс — в общем, если бы вышли ещё Грегуар Марэ и Маркус Миллер, то получился бы ансамбль Маркуса Миллера, каким москвичи видели его в Архангельском четыре года назад. Но, увы, Маркус не вышел, играли только его аккомпаниаторы. Классно играли. Но ни шагу за границы шаблона так и не было сделано.

Одинокий голос человека

Подробно расписывать технику и технологию сольного концертного шоу величайшего импровизирующего вокалиста в мире (я сознательно избегаю определения «джазовый») — Бобби Макферрина — я, пожалуй, не стану. Тем более, что я (в соавторстве с Анной Филипьевой) уже делал это — как минимум после сольного концерта Бобби в Москве летом 2005 г.; никаких изменений в программе, принципах, звучании или идеологии сольного шоу Макферрина за минувшие шесть лет не произошло — и, в общем-то, слава Богу, что не произошло: сольное выступление Бобби — это впечатление такой катарсической силы, что в нём лучше ничего не менять, чтобы не портить. В выступлениях Макферрина главное — это не слова, не используемый музыкальный материал, не приёмы общения и взаимодействия с публикой (хотя всё это, безусловно, важно). Главное в них — сам Макферрин: тихий, очень спокойный, очень сосредоточенный худой человек с седеющей бородкой и живописными «дрэдами», который при видимом отсутствии того, что принято называть «поставленным голосом», создаёт, пользуясь только возможностями своих голосовых связок и своей невероятной, исключительной музыкальностью, самое захватывающее, самое проникновенное вокальное представление в мире.

Увы, проиллюстрировать могу только одним кадром. Параноидальный менеджмент вокалиста обычно запрещает снимать его дальше трёх первых пьес (в течение которых Бобби, как правило, сидит), но в Таллинне (концерт проходил в крупнейшем зале эстонской столицы — новеньком Nokia Konsterdimaja) требования были совсем уж драконовскими — снимать можно было только одному штатному фотографу фестиваля и только первые три минуты концерта. Невозмутимый фестивальный фотограф Каупо Киккас разложил перед собой три разных объектива (на каждый — по минуте) и отснял, что успел, причём за спиной у него сидел добровольный помощник с секундомером, так что во избежание санкций от менеджмента артиста фотограф закончил съёмку ровно на последней секунде третьей минуты концерта. Результатов вышло немного, но они весьма выразительны:

Bobby McFerrin (photo: Kaupo Kikkas)
Bobby McFerrin (photo: Kaupo Kikkas)

Конечно, самый запоминающийся приём Макферрина — это уникальная манера пропевания песенного материала со словами, пунктирным обозначением отдельных нот аккорда и басовыми нотами, идущего непрерывным сплошным потоком (как на выдохе, так и на вдохе), да ещё с ощутимыми перкуссивными низкочастотными «толчками», используемыми ещё и как «спусковой крючок» резкой атаки басовых нот в вокальной партии (это делается, как видно на фотографии, точными хлопками или «тычками» ладонью по грудной клетке — куда именно и с какой именно амплитудой, знает только сам Бобби). Но в его арсенале есть ещё множество других выразительных средств: захватив полное внимание аудитории в течение первых четырёх-пяти пьес, Макферрин поднимается со стула (до этого он всё время сидит) — и, в принципе, пожелай он в этот момент увести куда-нибудь свою аудиторию (как крысолов из Гаммельна), она бы за ним, наверное, ушла бы. Но он вместо этого вступает с ней в игру: делит зал на голоса, как хор, разучивает с ним партии, обозначает развитие отдельными нотами, дирижирует жестами, прыжками, всем телом — и достигает того, что зал поёт с ним хоровую миниатюру, которую Бобби импровизирует — пользуясь залом, как музыкальным инструментом. Ну, или знакомый по Москве номер: зал поёт мелодию «Аве Мария» Шарля Гуно, в то время как Бобби тщательно пропевает все ноты лёгшей в гармоническую основу этой мелодии Прелюдии до мажор из первого тома Хорошо темперированного клавира И.С.Баха, пользуясь своей уникальной техникой певческого цепного дыхания — озвучивании не только выдоха, но и вдоха (кстати, характерная разница: в Москве просто напевали мелодию без слов, а в Таллинне, с его высокой хоровой культурой, весь зал пел латинский текст «Ave, Maria, gratia plena, Dominus tecum…»).

Как обычно, «доставила» и та часть концерта, в ходе которой Макферрин приглашает разного рода желающих из публики на сцену: хотя она и построена у Бобби всегда по одному принципу, но всё же неизбежно разнится от города к городу просто в силу, так сказать, представленной натуры. Когда вокалист пригласил на сцену кого-нибудь, занимающегося пластической импровизацией (специально подчеркнув, что не имеет в виду дискотечные приплясывания — запомнил, что ли, ту гламурную деваху, которая явилась на сцену в Москве?) — из задних рядов, сдирая на бегу толстые уютные носки, выбежал босиком массивный, волосатый и бородатый дяденька «около полтинника», который, судя по его довольно ловким изгибам и экстравагантным поворотам, действительно чем-то эдаким лет двадцать пять назад занимался. Правда, в силу массивности и явной «отвычки» дяденьки хватило примерно на минуту, после чего он, задыхаясь, вылил себе в рот полбутылки воды (деликатно не прикасаясь к поставленной для Бобби бутылочке губами) и с поклонами удалился; зал проводил его одобрительным смехом. На смену ему появилась изящная барышня, представилась Мартой и несколько минут пыталась довольно сдержанными, но точными движениями как-то иллюстрировать вокальную линию Бобби — не без успеха.

Вызваны былы и вокалисты. Помнится, в Москве так вышла джазовая певица Ирина Томаева, с которой Макферрин дуэтом трогательно спел «Over The Rainbow». В Таллинне же первой отважно вышла недавняя выпускница музыкального колледжа им. Георга Отса, ныне — студентка Роттердамской джазовой академии Туули Таул; получился красивый продолжительный дуэт, в котором Туули пела мелодию, а Бобби, как он обычно это делает, импровизационной вязью опевал её. Со вторым дуэтом, правда, получилось не так красиво: вышел некий юноша, косая сажень в плечах и кровь с молоком, и стал дико орать, думая, что поёт. Надолго Бобби его не задержал.

Ну и, наконец, неизбежный «хор на сцене». В Таллинне дело упрощалось тем, что за день до концерта Макферрин провёл в Музыкальной академии мастер-класс, на который записались десятки молодых вокалистов не только из Эстонии, но и из соседней Латвии, и даже из Литвы. Участников мастер-класса он и пригласил на сцену, чтобы спеть коллективную импровизацию на задаваемые им «африканские» темы, распеваемые на условно-африканские слоги («джу-ман-джи», «уо-уо-зига-зум-ба-уо»). Выбежало больше 30 человек, и прозвучал мощный и красивый хоровой «Circlesong» (так назывались все треки с первого альбома коллективной хоровой имповизации, «Circlesongs», записанный Макферрином в 1997 г.).

После финального сольного номера Бобби (по случаю — той самой «Over The Rainbow», только спетой соло, без слов, но с красивейшим опеванием аккордов) была стоячая овация минут на пять-семь, в результате которой — как мы это видели и в России — певец вдруг вышел на авансцену, сел на стул и минут десять отвечал на вопросы публики, как обычно — серьёзно, хотя и не без юмора; искренне, хотя и не без отстранённости; и очень, очень доступно и на равных с каждым, кто задавал ему вопросы. Звезда, что сказать!

Локальный колорит

Поздним вечером 29 апреля в единственном постоянно действующем таллиннском джаз-клубе Teater No99 играл Tanel Ruben Quintet — проект Танела Рубена, одного из лучших эстонских джазовых барабанщиков. Здесь довелось, во-первых, услышать саксофониста Райво Тафенау в гораздо более ballsy варианте, нежели в один из предшествовавших дней фестиваля (см. вторую часть репортажа из Таллинна); во-вторых, в этом составе опять довелось послушать свежего лауреата Эстонской джазовой премии Кристьяна Рандалу — который на сей раз прозвучал совершенно иным пианистом, чем двумя днями раньше с Дейвом Либманом (с меньшей опорой на блюзовые ноты, но с более заметным влиянием Итана Айверсона из The Bad Plus). Надёжной основой ансамбля прозвучала игра контрабасиста Тааво Реммеля. И, наконец, цвет и украшение квинтета — вокалистка Кадри Вооранд.

Kadri Voorand, Raivo Tafenau, Tanel Ruben
Kadri Voorand, Raivo Tafenau, Tanel Ruben

Кадри поёт не во всех номерах программы, но именно вокальные номера можно назвать лучшей частью концерта: это ритмически разнообразные, мелодически хорошо разработанные пьесы, в которых вокалистка поёт на музыку Танела Рубена собственные авторские тексты на эстонском, ритмика которых явно сильно воздействует на ритмические решения в аранжировках. Пожалуй, из тех немногих эстонских коллективов, которые довелось послушать в этот приезд в Таллинн, именно этот ансамбль следует признать обладающим отчётливо эстонским музыкальным лицом, очерченным яркими и богатыми выразительныим средствами.

К сожалению, снимать видео в клубе было невозможно, но в сети есть интересные съёмки этого квинтета с других концертов — например, исполнение пьесы Танела Рубена на стихи Кадри Вооранд «Kogutud rikkus»:
[youtube=http://www.youtube.com/watch?v=a78HCBDy27A]

И снова Зелёный Мыс

Население островного государства Кабо-Верде (ранее именовавшегося у нас точным переводом португальских слов «Ильяш де Кабу Верди» — Острова Зелёного Мыса) — всего полмиллиона человек. Тем не менее, на мировой сцене «мировой музыки» есть как минимум одна суперзвезда именно из Кабо-Верде — незабываемая Сезария Эвора, «самые последние гастроли» которой неизменно проходят по всей Европе (включая Москву) в последние десять лет. А теперь, как выясняется, растёт и ещё одна звезда музыки Кабо-Верде, вполне возможно, что сопоставимого с бабушкой Сезарией масштаба. Её зовут Майра Андраде, ей 25 лет, и 30 апреля она выступала на фестивале Jazzkaar в Таллинне (этот концерт проходил в Nokia Konsterdimaja).

Mayra Andrade
Mayra Andrade

Сезария Эвора, как известно, стала звездой «мировой музыки» вовсе не на родных островах, а в Париже. В Париже живёт и Майра Андраде, но с ней всё намного сложнее, чем с её знаменитой землячкой. Майра родилась в семье кабовердийских эмигрантов на Кубе, росла последовательно в Сенегале, Анголе и Германии, а потом уже переехала в Париж. На Кабо-Верде она только проводила каникулы у родственников, а из музыки на неё наибольшее влияние оказали, по её собственным словам, поначалу бразильцы — например, Каэтану Велозу. Первые её успехи на сцене были связаны с пением на французском языке, и только после встречи с композитором Орландо Пантера, несколько песен которого в 2006 г. появились на первом альбоме юной певицы, её внимание обратилось в сторону morna, печальных и светлых напевов Кабо-Верде, в которых слились португальская музыка фаду, бразильские самба и босса-нова и ритмы близлежащих стран Западной Африки, прежде всего Сенегала и Гамбии. Морна исполняется на кабовердийском креольском языке, в основе которого лежит португальский.

Mayra Andrade Group
Mayra Andrade Group

В принципе, вот я и описал стилистику и настроение программы, с которой Майра Андраде выступила в Таллинне. Тембр её голоса чуть прямее и теплее, чем у Матери жанра, а вокальная манера, — менее жеманная; но поёт она в тех же поэтических размерах на том же креольском языке, так что параллели возникают сами собой. Ансамбль (бас-гитарист Стефан Кастри — родом с Гваделупы; и два живущих во Франции бразильца — гитарист Мунир Оссн и перкуссионист Зе Луиш Нашименту) играет изящно и умело в манере некоей среднеэтнической акустики, каковой, впрочем, и является морна: тут смешаны и самба, и босса-нова, и элементы «нового фламенко», и африканские влияния, и многообразные ритмы бразильской перкуссии, и фаду — только джаза совсем нет. Хотя певица приятная.

Африка — Америка, далее везде

Интересно, кстати, было бы обсудить феномен стремительного проникновения в современный джаз множества музыкантов из Западной Африки, выросших уже не только на своей национальной музыке, как поколение их отцов (1970-80-е гг.), но и на американском джазе, ритм-н-блюзе, соул и фьюжн, а также на регги, самбе и т.д — то есть пришедшие уже не из «этнической» Африки, а из Африки глобализованной. Таков и суперстар последнего вечера фестиваля Jazzkaar в Таллинне — 43-летний бас-гитарист и вокалист из Камеруна, в своей родной стране и — в 1988-95 гг. — во Франции именовавшийся Ришар Бонá, а в США, куда он переехал в середине 90-х, ставший Ричардом Бóна. Попав в трёхмиллионный город Дуала из камерунской деревеньки в возрасте 13 лет, он первым делом переслушал 400 джазовых пластинок из коллекции своего первого работодателя — владельца местного джаз-клуба, так что во Францию через 10 лет приехал уже вполне информированным музыкантом, а в Америке играл уже на суперзвёздном уровне — с Пэтом Мэтини и Чиком Кориа.

Richard Bona
Richard Bona

Так получилось, что это был второй раз, когда я увидел Ричарда Бона живьём. Первый был одиннадцать лет назад в Канне, на юге Франции, где Бона вышел на сцену в составе уникального, всего единожды игравшего вместе ансамбля, собранного в рамках музыкальной выставки-ярмарки MIDEMв честь дня рождения Клода Нобса, директора знаменитого фестиваля в Монтрё. Ансамбль был такой: Бона на бас-гитаре, Хэрби Хэнкок на фортепиано, Джон Маклафлин на гитаре и Джошуа Редман на тенор-саксофоне. Выступление тогда открыл Бона, в течение пяти минут раскрыв перед слушателями целый мир печальных, щемящих душу сладостных африканских напевов, сначала сольных, затем сопровождавшихся виртуозной и весьма необычной игрой на бас-гитаре, явно в равной степени укоренённой, с одной стороны, в наследии Джако Пасториуса, а с другой — в современной африканской музыке. Бона так захватил тогда внимание публики, что добавление к ансамблю сперва Маклафлина, затем Хэнкока воспринималось не как аванс малоизвестному музыканту, а как совершенно логичный ход.

В принципе, за 11 лет мало что изменилось. По-прежнему сильнейшей стороной выступлений Ричарда Бона остаются щемящие душу сладостные африканские напевы, поддержанные его же виртуозной игрой на бас-гитаре — только он теперь чуть меньше импровизирует на инструменте и чуть больше играет аккомпанемент, пусть и идеально сыгранный. Вот только Хэнкока и Маклафлина с ним нет: в нынешнем его гастрольном ансамбле есть крепкие, но ничем не выделяющиеся на фоне лидера профессионалы (кубинский барабанщик Эрнесто Симпсон и нидерландский клавишник Этьен Стадвайк), а есть и совсем робкие, натужно «ковыряющие» молодые статисты (трубач и гитарист), призванные, видимо, оттенить «выдающесть» Бона. Да, он действительно выдающийся музыкант; он совершенно универсален, может играть и зубодробительно моторный фанк, и стилизации под джаз-рок 70-х, и афро-поп, но на сцене Nokia Konsterdimaja это всё прозвучало достаточно однообразно. Например, тема из его нового альбома «The Ten Shades of Blues» — «Shiva Mantra»: в ней почти ничего не осталось от запомнившегося по альбому узнаваемого посвящения маклафлиновской группе Remember Shakti, просто потому, что на сцене нет ни одного из участвовавших в записи альбомной версии индийских музыкантов. Да и исполнение более органичной для полистилистики Ричарда пьесы с того же альбома «M’Bemba Mama» как-то слилось со всем остальным потоком музыки — просто потому, что, при всём уважении к юному гитаристу и опытному клавишнику Стадвайку, собственного лица и оригинальности у них куда меньше, чем у записавшихся в этой пьесе на альбоме Сильвэна Люка и Жан-Мишеля Пилька, соответственно.

Richard Bona Band
Richard Bona Band

Зато шоу Бона — на высоте. Звезда улыбается, кокетничает, рассказывает длинные смешные истории, непрестанно иронизирует, бахвалится, а кроме всего этого — задушевно и трогательно поёт и сокрушительно-виртуозно играет. Зал захвачен, зал в восхищении, овации не смолкают. И поделом: это очень качественное шоу. Вот только волшебства музыкального откровения, которое испускал, как Х-лучи, Ричард Бона ещё 11 лет назад, почему-то сильно поубавилось. Нашёл свою «струю»? Успокоился? Или (что более вероятно), для полного раскрытия возможностей Бона нужно всё-таки слушать его с адекватно сильными и известными парптнёрами?.. (Гастролирует же он с Майком Стерном, например…)

Финал

Длинный и содержательный фестивальный марафон подошёл к концу поздним вечером 30 апреля — уже не на больших площадках, а на маленькой, почти клубной сцене. Кстати, у фестиваля была достаточно обширная клубная программа по вечерам — и в Clazz, подвальном заведении в самом сердце туристического Таллинна — напротив знаменитого Olde Hansa, и в обширном Rock Café, расположенном в цехах бывшего целлюлозного комбината близ Таллиннского автовокзала. Там играли в основном коллективы молодёжно-танцевальной направленности, и, сказать по совести, до них ваш корреспондент не всегда добирался. Но на финальный концерт в театральном центре Von Krahl пошёл: интересно было взглянуть на клубную аудиторию. Здесь собралась вся бригада организаторов «Йаццкаар», многочисленные активисты сайта фестиваля (де-факто играющего роль эстонского национального джазового издания — в отсутствии такового де-юре) и множество молодёжи, которая с удовольствием выплясывала под оглушительно-заводной латин-поп ансамбля Simone Moreno & Os Lourinhos Rio — который, несмотря на бразильскую основу и португальское название, базируется в Швеции. Был праздник, все радовались; порадовался и автор — завершился отличный фестиваль, команда организаторов получила заслуженную возможность отдохнуть, ну а меня ранним утром ждал самолёт.

Simone Moreno & Os Lourinhos Rio
Simone Moreno & Os Lourinhos Rio

Кстати, дорогие наши читатели. Уж если вы дочитали до этого места — очень рекомендуем вам рассмотреть возможность культурного туризма. Съездите в Таллинн на следующий Jazzkaar в конце апреля 2012! Фестиваль отличный, а город — из ближних столиц Евросоюза — один из самых недорогих, при этом ничуть не утративший, с обретением некоторого современного европейского лоска, своего очаровательно средневекового шарма. Поезжайте, не пожалеете!

реклама на джаз.ру
Предыдущая статьяТаллинн, Jazzkaar-2011, часть вторая: история, лицо и репутация
Следующая статьяСаамская этно-джазовая вокалистка Мари Бойне выступит в Москве
Кирилл Мошков
Родился в Москве в 1968. По образованию — журналист (МГУ им. Ломоносова). Работал на телевидении, вёл авторские программы на радио, играл в рок-группе на бас-гитаре, писал и публиковал фантастические романы, преподавал музыкальную журналистику в МГУ и историю джаза в РГГУ, выступает как ведущий джазовых концертов и фестивалей, читает лекции о музыке (джаз, блюз) и музыкальной индустрии. С 1998 г. — главный редактор интернет-портала «Джаз.Ру», с 2006 — главный редактор и издатель журнала «Джаз.Ру» (Москва). С 2011 также член совета АНО «Центр исследования джаза» (Ярославль). С 2019 преподаёт историю стилей музыкальной эстрады в московской Академии джаза. Публикуется как джазовый журналист в ряде российских изданий, а также в американской, японской и европейской джазовой прессе (DownBeat, Jazz Perspective, Jazz Forum, Jazz.Pt, Jazzthetik, Jazz Podium и др.). Научные публикации в сборниках: Россия, Китайская Народная Республика, Япония. Выпустил ряд книг о джазе и смежных жанрах: «Индустрия джаза в Америке» (автор, 2008, расширенное переиздание — 2013), «Великие люди джаза» (редактор-составитель и один из авторов: 2009, второе издание — 2012, третье — 2019), «Блюз. Введение в историю» (автор, 2010, переиздания 2014 и 2018) и «Российский джаз» (2013, редактор-составитель и один из авторов совместно с Анной Филипьевой). Редактор-составитель сборника работ основоположника российского джазоведения Леонида Переверзева («Приношение Эллингтону и другие тексты о джазе», 2011). Автор главы «Джаз в Восточной Европе» в учебнике «Откройте для себя джаз» (издательство Pearson, США, 2011) и раздела о джазе в СССР и России в сборнике «История европейского джаза» (издательство Equinox, Великобритания, 2018). В 2021-22 гг. работал над сценарием полнометражного документального фильма «ДЖАЗ 100», посвящённого истории джаза в России, и над одноимённой книгой, представляющей собой развёрнутое исследование столетней истории отечественной джазовой сцены. Осенью 2022 г. выступил научным консультантом выставки «ДЖАЗ!100! РОССИЯ!» в Российском национальном Музее музыки.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, напишите комментарий!
Пожалуйста, укажите своё имя

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.