6 февраля саксофонист Олег Киреев отмечает 54-й день рождения. Но это не единственный повод для публикации: 28 января в Токио Японская академия видеоперевода (JVTA) и Россотрудничество впервые провели фестиваль российских музыкальных фильмов и музыкальных видео, и в рамках этого фестиваля фильм ансамбля «Орлан», который возглавляет Олег Киреев, был отмечен дипломом за «лучший этно-джазовый проект».
Кроме того, Киреев сыграл несколько концертов в токийских джазовых клубах Absolute Blue и B Flat с ансамблем живущего в Японии американского контрабасиста Джеффа Карри (трубач Нил Сталнэйкер, пианист Деннис Ламберт и барабанщик Блэки Курода).
В редакционной копилке много интервью Олега; два из них выходили только на бумаге — в журнале «Джаз.Ру» в 2008 и 2010 гг. С удовольствием делаем достоянием сетевого читателя большие фрагменты из них, посвящённые биографии артиста и его джазовой философии.
Интервью 1. Олег Киреев: «У Бога всего много»
Интервью: Яна Дёмина, 2007
Часть обширного материала, опубликованного в бумажном «Джаз.Ру» №10 (№1-2008). Опущена часть текста, посвящённая повседневной деятельности клуба «Союз композиторов», арт-директором которого был в то время Олег.
Олег, меня давно интересует вопрос стилевого… компромисса в вашем творчестве. Вы спокойно переключаетесь с исполнения мэйнстримовых программ на этно-джаз и обратно. Приверженцы того или иного направления в джазе зачастую ревностно отстаивают принятые ими позиции: музыканты, предпочитающие мэйнстрим, говорят: именно в мэйнстриме сохраняется первоначальный дух джаза, а фьюжн, «третье течение», world music — от лукавого. Исполнители же, работающие в пограничных стилях, нередко говорят о неподвижности, «застое» в умах своих оппонентов…
— У Бога всего много. Так и в музыке. Можно оставаться в рамках одной традиции, всю жизнь играть нью-орлеанский диксиленд, наслаждаться самому и радовать слушателей. И думать, что вот это и есть джаз. Можно остановиться на эре Дюка Эллингтона и других великих артистов и быть по-своему правым; можно оттачивать своё мастерство, стремясь к совершенству, что и произошло со многими замечательными музыкантами. Среди них Луи Армстронг, Элла Фитцджеральд, Чарли Паркер и многие другие: для этих музыкантов происходила эволюция в рамках одного стиля. В истории джаза много примеров, когда музыканты — Джо Завинул, Чик Кориа, Майлз Дэйвис — в силу своего интереса и желания идти в ногу со временем искали и находили новое звучание, привнося новую мелодику и используя народные корни, открывали новые просторы в музыке, новые стили. При этом каждый из них в совершенстве владел старой школой и при определенной доле чистоплюйства мог прекрасно оставаться в каких-либо стилевых рамках. Более того, эти музыканты использовали возможности от традиционного джаза до авангарда, что как вы понимаете, у того же Чарли Паркера или Бена Уэбстера было невозможно.
Что касается меня… я — смесь двух народностей, в силу своего рождения на Урале, где проживают башкиры, татары, калмыки. Я естественным образом начал познавать и впитывать совершенно разные культуры, интерес к ним пришёл очень рано. Башкирия находится на стыке Азии и Европы, азиатская культура всегда была мне интересна и оказывает на меня влияние по сей день. Я понял, что при более глубоком погружении в мелодику и ритмику азиатских народностей можно заметить какие-то общие черты с европейской и американской культурами. Иногда, впрочем, и полную их противоположность. И вот тут-то, при наличии фантазии и настроения, рождаются причудливые узоры, которые возможны только благодаря слиянию твоих знаний джазового музыканта и эмоций исследователя фольклора.
ВИДЕО: Oleg Kireyev and Orlan at Nišville Jazz Festival 2016 «Tatar Dance»
Порой, соединяя африканский ритм и молдавскую мелодию, находишь нечто, что невозможно было бы представить в чистом джазовом или этническом исполнении. Можно долго спорить о правильности такого сочетания, но, как мне кажется, ответом является реакция слушателей.
Я с огромным удовольствием играю мэйнстрим, мне близка «старая школа» Декстера Гордона, Коулмана Хокинса, а из современных — стили Майкла Бреккера и Джошуа Редмана. Я писал и пишу музыку как в стиле мелодичного старого джаза, так и в современном стиле. В 80-х, например, вместе со своим ансамблем «Орлан» я записал пластинку «Башкирские легенды», где мы использовали массу национальных инструментов, весь материал был авторским, основанным на башкирском мелосе с использованием электроники. Создавая эту программу, показывая ее на фестивалях в СССР, мы играли этот фьюжн с любовью и интересом. Уже в то время ансамбль был интернациональным: мы были одними из немногих в СССР, кто был способен на такие эксперименты. Мне очень приятно, что эта пластинка находится у настоящих коллекционеров и исследователей джаза в коллекциях по всему миру.
Примечание редактора. Записи «Орлана» были в 2014 г. переизданы московским лейблом ArtBeat Music. Сборник можно купить в iTunes: Олег Киреев — «Орлан. Башкирский караван» (2 CD) — или послушать прямо здесь.
ДАЛЕЕ: продолжение двойного интервью Олега Киреева
С начала же XXI века этно-джаз и мэйнстрим присутствуют в моём творчестве наравне. С 2001 г. существует этно-джазовый проект «Фэн-Шуй Джаз Театр» / «Экзотик Бэнд», который имеет в своем основании не только башкиро-татарский этно-материал, как «Орлан», но вбирает в себя музыку народов всего мира (проект прекратил существование в конце 2000-х. — Ред.). Наш материал часто рождается прямо на сцене: исходя из народной попевки или неожиданного настроения, которое может прийти от только что прочитанного французского сонета. Например, присутствие оперного певца на одной с нами сцене может создать колорит итальянской оперы в сочетании с авангардным джазом.
На сегодняшний день в моей дискографии более 10 альбомов, и все они записаны в разных жанрах.
Уверена, что любой музыкант, добившейся на родной сцене успеха, рано или поздно задумывается об интеграции, так сказать, в мировое сообщество. Как вы видите этот процесс для себя в частности и для российских джазменов в целом?
— В первую очередь музыкант развивает себя как личность и стремится ко встрече со слушателем, что само собой подразумевает желание музыканта поделиться своими эмоциями и мастерством с наибольшей аудиторией. Когда музыкант стремится получить образование или оказаться в благоприятном для этой музыки социуме — это естественно. Музыканту хорошо там, где его слушают, где проводятся фестивали, события, есть аудитория и сообщество. Так, например, в Нью-Йорке, — со своими, правда, особенностями. Интеграция, безусловно, возможна, границы открыты: учись, работай, будут результаты.
Олег, вы сами считаете себя московским или уфимским музыкантом? Если московским — когда пришло полное осознание того, что, дескать, всё, ассимиляция произошла полностью, самоидентификация изменилась?
— Ощущение, что я москвич — из прожитых в Москве 10 лет (интервью было взято в конце 2007 г. Теперь речь уже о 20 годах! — Ред.). Окончательно оно пришло года три назад…
Интервью 2. Олег Киреев об Америке, маркетинге, профессионализме и поиске
Это интервью в полном виде (здесь приводится большой фрагмент из него) вышло в бумажном «Джаз.Ру» №27 (2-2010), и на обложке этого номера был именно Олег Киреев. Интервью было посвящено выходу первого американского альбома Киреева — Oleg Kireyev / Keith Javors «Rhyme & Reason» (Inarhyme Records, 2010). С тех пор дуэт Киреева и американского пианиста Кита Джаворса выпустил ещё один альбом в США: подробнее см. в «Полном Джазе 2.0» — «Саксофонист Олег Киреев и пианист Кит Джаворс выпустили в США второй совместный альбом». Второй альбом, «The Meeting», в записи ряда треков которого принял участие прославленный трубач Том Харрелл, также вышел на независимом лейбле Inarhyme Records и в течение всей второй половины 2016 фигурировал в чарте американских джазовых радиостанций — Jazzweek, по результатам года войдя в Top 100-2016 на почётном сотом месте.
ВИДЕО: трейлер альбома «The Meeting»
Альбом «The Meeting» можно купить в iTunes или послушать прямо здесь:
Интервью: Анна Филипьева, 2010
В США, на родине джаза, масса отличных джазменов; поэтому российских музыкантов там, в общем-то, не ждут с распростёртыми объятиями — своих хватает. Однако тебе удалось добиться определённых успехов в Америке и заслужить позитивные отзывы известных критиков. Как сумел?
— Моё первое знакомство с Америкой состоялось в 1994 году, когда я приехал по полной стипендии на летний семинар (workshop) Бада Шэнка (Bud Shank) — это был легендарный альт-саксофонист. В этой летней школе всех музыкантов делили на восемь или девять уровней. И я как раз попал, можно сказать, в группу «звёзд». Это специальная небольшая группа студентов — все профессиональные музыканты, стипендиаты. У меня был преподавателем Джон Клэйтон из Clayton Brothers — он вёл у меня ансамбль. Барабанщик у нас тоже был известный, сейчас постоянно играет с Дайаной Кролл — Джефф Хэмилтон. В общем, «звёздный» состав. И вот с того времени завязались знакомства, появились контакты в Америке. Многие преподаватели, которых я видел на Jazz Jamboree в Варшаве, других фестивалях, вдруг оказались здесь вместе. И мало того, мне удалось с ними поиграть, потому что Бад Шэнк пригласил меня, наверное, как одного из лучших студентов и диковинку из России — сыграть с ним на фестивале пару композиций. А вышло, что я сыграл с ними два отделения, поскольку всё как-то очень красиво получалось. В конце зал встал и бисировал минут десять «этому русскому».
Потом с Америкой у меня был достаточно большой перерыв, и вернулся я туда, наверное, только в 2007, когда повёз «Фэн-шуй Джаз Театр» (он же «Экзотик-бэнд»): наш ансамбль был приглашён на огромный фестиваль South By Southwest в Остине (штат Техас). И уже там возникло чёткое понимание, что эту программу можно и нужно показать в Нью-Йорке, так как реакция публики на неё была более чем эмоциональная. Далее на одном американском лейбле у нас вышел CD с этой программой, а в 2008 г. мы провели презентацию программы и диска в Нью-Йорке. У нас состоялся концерт в Symphony Space. Это удивительная многофункциональная концертная площадка. Мы выступали в камерном джазовом зале. Туда пришёл [президент международной Ассоциации джазовых журналистов] Ховард Мэндел, который потом написал замечательный отзыв на этот концерт. Пришли очень хорошие музыканты, которым тоже было интересно понять, что за «Фэн-шуй Джаз Театр» такой. В Интернете на международных сайтах он уже был представлен, продавались записи, их было видно. Потом редакция журнала Jazz Improv предложила сделать про меня статью. Было очень приятно их желание рассказать о русском музыканте и поместить моё фото на обложку.
Ну и, конечно, в последние два-три года происходило активное взаимодействие с американскими музыкантами. В принципе джазовый мир не такой уж и большой, в том числе и в Нью-Йорке. Я говорю не про огромное количество музыкантов, которое там вообще существует, а про известных играющих музыкантов. Мне посчастливилось поработать со многими из них, и, естественно, в какой-то мере моё появление на американской сцене обусловлено тем, что я уже взаимодействовал со многими музыкантами. В принципе для музыканта по большому счёту не должно иметь значения, в какой части света ты играешь. Важно — как ты играешь.
Потом надо учесть, что моя пластинка «Мандала» звучала на большом количестве американских радиостанций в течение трёх месяцев — по-моему, в основном композиции «East» и «Lullaby».
СЛУШАЕМ: Oleg Kireyev «East» (2004)
А дальше был тур с Китом Джаворсом, выступление в легендарном клубе Blues Alley в Вашингтоне. Два раза мы выступали в замечательном клубе Iridium. Честно говоря, я уже и не помню последовательность наших выступлений. Первый наш тур состоялся в 2008 году, и он носил познавательный характер. Мы знали друг друга по записям, но не имели представления, как это будет вживую… У нас состоялись концерты в Филадельфии, Нью-Йорке и Вашингтоне.
В общем, в последние года четыре я много выступал в Америке — и на фестивальных площадках, и на клубных. Доехал даже до Сан-Франциско, где выступил на одной из самых известных площадок — в клубе Yoshi’s в Окленде.
И как американская публика принимает русского джазового музыканта? Отличается её реакция от реакции нашей публики на американских джазменов?
— Ну, во-первых, Америка всё-таки зациклена на одножанровом восприятии — там «джаз» означает «мэйнстрим». Пускай он современный, ориентированный на разработку того, что было сделано в ХХ веке. С одной стороны здорово, что музыканты ищут в том же русле, пытаются найти своё лицо, но с другой стороны — узкое музыкальное мышление формирует свою аудиторию. И наша пластинка с Китом Джаворсом в принципе в русле этого мэйнстрима, но более мелодичная. Что мне в первую очередь нравится в джазе — это мелодия. Я очень люблю мелодическую идею. Скрытая или открытая, она есть даже у Орнетта Коулмана — в виде энергетики, глобального композиторского мышления, которое тебя завораживает, особенно в живом исполнении. Хотя и в записи тоже.
В случае с «Фэн-шуй Джаз Театром» — что мы показывали его в России, что в Европе, что в Америке, — публика воспринимала потрясающе.
Я обратил внимание, что, например, замечательнейшее шведское Esbjörn Svensson Trio (которого, увы, больше нет) и вообще соединение классики европейских традиций и джаза не совсем понятно американской публике. Гениальный норвежский музыкант Ян Гарбарек, который рисует миры — это, так скажем, уникальный мировой продукт. Но он всё равно не для чисто американской сцены. Всё-таки чтобы музыкант стал своим в Америке, очень важно, чтобы он владел в совершенстве стилистикой их музыки, их жанра — то есть основного течения. А «Фэн-шуй Джаз Театр» был уникален тем, что музыка была, с одной стороны, мелодичная, а с другой — сочетала волшебство и свинговую тягу джаза, грув. Поэтому Ховард Мэндел и написал, что ему понравилось, как «беззастенчиво свинговали» русские музыканты (смеётся). В хорошем смысле — беззастенчиво. Ведь действительно у нас был свинг в сочетании с еврейской, китайской, башкирской музыкой. Это такая музыка, которая достучится до любого сердца.
Но всё-таки в Америке джаз американский. Существуют так называемые «иконы» джаза. Это Чарли Паркер, Луи Армстронг, Элла Фитцджералд, Джон Колтрейн. То есть джаз уже случился. Ко мне это понимание пришло недавно, хотя, в принципе, лежит на поверхности. Я вижу, как огромное количество музыкантов ищет, но в принципе ничего нового не находит. То есть осталось музейное искусство. Хотя, конечно же, у современных музыкантов есть новые области, открытия… Особенно в части сочетания старого и нового. Яркий пример — Джошуа Редман. К нему можно относиться по-разному, но человек владеет старой палитрой, владеет полистилистикой, полиритмией и очень удачно всё это сочетает. Или, например, кто такие Хэрби Хэнкок или Кит Джарретт? Это люди, которые умудрились отпочковаться на джазовом дереве и как бы создать свой «куст». И задача любого музыканта — всё-таки в течение жизни хотя бы попытаться тоже создать такой куст. Сложновато, конечно. Это понятно. Ведь на этом дереве уже выросли Паркер, Колтрейн и так далее. А возьмите Орнетта Коулмана — он тоже, как бы мы сказали, в русле джаза, хотя это новая музыка. Это очень интересно — как развивается джаз. И в Америке эта тенденция хорошо видна.
Как дальше развивались события, приведшие к записи альбома «Rhyme and Reason»?
— После совместного с Китом тура 2008-го года мы стали подбирать программу оригинальных композиций — его и моих. Потом Джаворс приехал в Россию, и мы выступили с российскими музыкантами в «Союзе Композиторов» и на фестивале в Ярославле. Затем мы отправились в Польшу по приглашению известного джазового промоутера Божены Урыги и с большим успехом выступили на нескольких фестивалях. После гастролей Кит предложил сделать запись, где бы он выступил в качестве музыканта и продюсера. Оказалось, что у него есть своя компания Inarhyme Records, в которой он выступает продюсером. Причём он светлый чувак, он не стал создавать лейбл только для собственных проектов, как это делают многие музыканты. Он с самого начала выпускает и записи рэперов каких-то, других музыкантов… Сейчас у него в ротации альбом, который он записал с саксофонистом Крисом Поттером.
А вот нашу пластинку он захотел выпустить именно как композитор и пианист.
Очевидно,что джазу без дружеской поддержки сложно пробивать себе дорогу, и я рад,что наш проект поддержал мой близкий друг Сергей Ильин, которому я очень признателен.
Как происходила запись?
— Всё было восхитительно, хотя, наверное, отчасти и смешно. Я, например, не был знаком с [контрабасистом] Борисом Козловым. То есть я знал, что это замечательнейший музыкант, который когда-то в одно время с [трубачом] Алексом Сипягиным приехал в Нью-Йорк, покорил его, чуть ли не с улицы начиная, и сейчас он потрясающий музыкант, очень уважаемый в Америке. Но я не знал его лично и встретился с ним только перед входом в студию. Кстати, мы планировали, что Саша Сипягин тоже запишется с нами, но его по каким-то причинам в это время не было в Нью-Йорке, и мы решили, что, может быть, квартет будет даже лучше для этой пластинки.
СЛУШАЕМ: Oleg Kireyev / Keith Javors «Rhyme and Reason»
Барабанщик И Джей Стрикланд — постоянный участник ансамбля Рави Колтрейна. Где-то год назад мы делали тур с английским трубачом, и мне был нужен хороший барабанщик. Я не отважился взять в тур барабанщика из России, а басист Олег Осенков сказал, что есть замечательный музыкант И Джей Стрикланд. Произошло знакомство. Чем отличаются американские барабанщики? Они все пишут музыку. У нас почему-то из барабанщиков почти никто не пишет. Поэтому многие из них, грубо говоря, глухие. Они не «открывают» свои уши. А в Америке барабанщики сами пишут сложные формы, владеют навыками композиции.
В общем, И Джея на момент записи я знал. Но его не знал Кит Джаворс.
Я подозреваю, что Борис с И Джеем до нашей записи тоже вместе не играли. В общем, можно сказать, что все мы, так или иначе, встретились фактически на пороге студии. Мы зашли, и Боря сказал: «А давайте разыграемся на стандартике». Сыграли «Stella By Starlight», потом сыграли «Green Dolphin Street» и решили, что мы готовы (интересно, что обе эти записи я включил потом в русскую версию альбома). А уже после этого мы просто открыли ноты и буквально в течение двух часов с небольшим перерывом записали альбом.
Я приятно удивлён, что так всё случилось. Авторская музыка всё-таки! Я ещё спросил, мол, может, пройдём разок? Они мне: «А форма какая?» — «AABA…» — «Солисты кто?» — «Такие-то…» — «Ну, попробуем». Сыграли, попробовали — и всё, готово!
СЛУШАЕМ: Oleg Kireyev / Keith Javors «Chinatown»
Я думаю, во-первых, сказался профессионализм. А во-вторых — особенность востребованных американских музыкантов. Они играют в день по одному — два концерта и должны делать это максимальной отдачей, с высокой энергетикой. Они практически не могут позволить себе расслабиться. Ведь какая у нас сейчас практика в России? Днём музыкант играет фоновую музыку где-нибудь в отеле, вечером он аккомпанирует певице в ресторане. А раз в месяц у него случается творческий концерт, где от него требуется выложиться, а он уже не может этого сделать и продолжает играть средне. А когда все четверо музыкантов горят правильной энергетикой и все четверо стараются, чтобы каждый концерт был креативным, получается соответствующий результат.
На следующий день после записи мы играли в клубе Iridium. Казалось бы, уже поиграли в студии, и всё равно на концерте мы нашли какие-то новые формы, и у каждого была та же отдача, что и в студии. Вот это удивительно. И я был счастлив пониманием этого удивительного единения с музыкантами, ощущением происходящего креатива. […]
Запись вашего совместного альбома с Китом Джаворсом — это в большей степени маркетинговый ход или творческий порыв?
— У меня практически не бывает маркетинговых ходов как таковых. В музыке особенно. Например, был такой случай. Я просто баловался — записал песенку в духе «Ласкового мая». Случайно пригласил на запись одну девочку. Девочка успешно эту песенку прибрала, и песенка стала в Уфе хитом. При этом никто не знал, кто композитор. И потом, когда я уехал из Уфы, мне было смешно об этом узнать. Дело было лет 15 назад. То есть я бы запросто мог писать подобные песни, но для меня это была просто забава. И это показатель для меня, что мне это не интересно. А маркетинговый ход в джазе… Как вообще такое может быть?
Наши музыканты иногда совершают ошибку. Например, на корпоративе или в ресторане вдруг начинают вместо салонного джаза выдавать бибоп, а потом удивляются, почему их больше не приглашают куда-либо работать. Вот в этом, наверное, действительно проявляется маркетинг. То есть когда я участвую в каком-то мероприятии, я должен понимать, какой джаз я должен играть.
В своё время у меня была пластинка «Love Letters», это такой поп-джаз. Она состоит из композиций, которые я писал в Уфе в качестве музыки к драматическим спектаклям республиканских театров. Я писал музыку к спектаклю в понятной мне стилистике — с джазовыми элементами, но с красивой простой гармонией. И в принципе можно сказать, что получился маркетинговый альбом. Да, его многие слушают, и очень приятно, когда в интернете мне попадались реплики: «Ребята, очень нужен альбом Киреева «Love Letters», помогите!» Правда, сейчас у меня даже у самого этого альбома уже нет. Был ещё другой альбом «Galaxy»— хорошая джазовая попса. Просто у меня был такой период. Было время, когда меня заинтересовало сочетание башкирского и татарского мелоса с джазом и с джаз-роком. Был ансамбль «Орлан», который объехал весь Советский Союз. Где-то с 2000 по 2008 годы у меня был «Экзотик бэнд», который тоже записал пластинку. Но это событие произошло, и я понял, что дошёл до конца, и в принципе дальше эта музыка у меня уже не развивается, хотя её можно бесконечно долго играть. Квинтэссенцией нашей деятельности стала пластинка «Мандала».
Так что при чём здесь маркетинг? Как такового маркетинга здесь нет.
В своём творчестве человек становится перед выбором. Либо он хочет зарабатывать этим деньги, либо у него призвание… либо умение балансировать. Вот это, наверное, честная позиция.
Музыкант должен быть профессионалом. Сегодня приехал к тебе чёрный певец, который поёт «Sweet Georgia Brown» — значит, ты должен выйти и сыграть в его стиле. Да, для нашего слушателя — это маркетинг, потому что если такие певцы приезжать не будут, клубы будут стоять пустые. […]
ВИДЕО: 2013, фестиваль «Классика и джаз», Москва — Олег Киреев, трубач Эдди Хендерсон и James Weidman Trio «Bye, Bye Blackbird»
