Вернуться к оглавлению книги
Другие книги о джазе
Был на радио в 60-е годы замечательный джаз-оркестр п/у В.Людвиковского, официально именовавшийся как Концертно-Эстрадный. Слово «джаз» резало слух партийным бонзам. Играли в этом оркестре лучшие музыканты страны: Г.Гольдштейн, К.Носов, А.Зубов, В.Чижик (трубач, не путать с пианистом), Б.Фрумкин, А.Гареткин и др. В тот период муз. руководителем был Г.Гаранян, а сам В.Людвиковский считался — художественным руководителем. Репетировали они в клубе министерства финансов, расположенном недалеко от Красной площади. Многие музыканты захаживали к ним в гости — центр города — удобно! Захаживал и я, принося иногда свои пьесы, в надежде, что сыграют.
Я тогда работал тоже в оркестре, но п/у Л.0. Утесова. Из множества пьес, приносимых мною, ни одна так и не прозвучала в эфире. Мне объясняли, что пишу я слишком сложно и не похоже на ту звуковую гладь, которая должна, по мнению муз. редакции, услаждать неискушенный слух простого советского человека. Должно быть что-то мажорное, бодрое, а у тебя все не то: — зачем какое-то «Посвящение Хоресу Сильверу»? Да и диктор-то запнется, произнося непривычное, несуразное имя! Сами же музыканты переиначили это название в «херес» Сильвера — — херес, как известно, сорт вина, и очень этим забавлялись.
Сознаюсь: не хотелось мне писать как все, в бодро-советском стиле. Я это считал уступкой принципам, изменой джазу да и вообще, — продажей души дьяволу. Но меня Жора Гаранян стал убеждать: напиши одну пьесу попроще, для отвода глаз — редакция пропустит, а дальше легче будет и дело пойдет. В ту пору был я весьма морально неустойчив: пил, безобразничал, потом раскаивался, просил прощения и пр. Короче — дал себя уговорить!
Решил: продам один раз душу дьяволу, посмотрю, что из этого получится. И вот, буквально насилуя себя, я сочинил какую-то пьесу в стиле тех, что звучали в эфире. Мало того, я еще и партии сам из партитуры выписал — уж так хотелось, чтобы побыстрей сыграли. Пришел я на репетицию, раздал ноты. Все какие-то сидят насупленные, мрачные, но сыграли и Жора говорит: — Теперь то, что нужно, но, увы — нас разгоняют… Я слегка опешил. Вскоре выяснились и подробности: на днях сам Людвиковский по пьянке угодил в милицию и на Радио незамедлительно пришла «телега», а этого только и ждали. Руководство во главе с Лапиным давно уже точило зубы на этот рассадник джазовой заразы и повод представился.
Собрал я ноты, положил в портфель и пошел гулять по Москве. Шел и размышлял: хотел я продать душу дьяволу, а тот не принял. Значит делать мне это противопоказано! Меня же и наказали. Размышляя, вышел я на набережную Москвы-реки.
— И зачем мне теперь нужны эти ноты? — думал я. Куда их деть?
Затем раскрыл портфель, достал партитуру, партии (сколько потрачено времени и сил!) и пустил их по ветру. И полетели над водой белыми чайками нотные листы в сторону Крымского моста.
