21 октября 2017 исполнилось 100 лет со дня рождения одного из величайших джазовых трубачей XX столетия — Диззи Гиллеспи. Он прожил 75 лет, успев невероятно много — вместе с саксофонистом Чарли Паркером в 40-е годы произвести революцию в джазе, породив новый стиль, бибоп, ставший во второй половине века основной современного джазового языка; записать десятки эпохальных пьес и альбомов, вошедших в золотой фонд джаза; создать несколько малых составов и биг-бэндов, каждого из которых довольно было бы для увековечивания памяти менее значимого музыканта; и, наконец, олицетворить собой собирательный образ «головокружительного» (dizzy) джазмена: берет, маленькая острая бородка, очки, пение скэтом — salt peanuts! salt peanuts! — и щёки, конечно же, неподражаемые щёки Диззи, о которых речь ниже.
«Джаз.Ру» с удовольствием делает доступным для сетевой аудитории двойной текст, написанный в 2007 г. к 90-летию со дня рождения Диззи для бумажного издания «Джаз.Ру» №7-2007. Текст актуализирован для 2017 г.
О Гиллеспи не слишком много написано и/или издано по-русски, что странно: роль его никак не меньше, чем роль Паркера или другого легендарного трубача, Майлза Дэйвиса. Жизнь Диззи ещё ждёт русскоязычного биографа или переводчика. Вот восемь фактов для его будущей биографии на русском языке:
- Диззи Гиллеспи выступил в самом престижном концертом зале США, нью-йоркском Карнеги-Холле, 32 раза. Назначено было и 33-е выступление — в день его 75-летия, однако Диззи был уже смертельно болен, и вместо него выступили его друзья и ученики: многолетний партнёр по малым ансамблям и биг-бэндам саксофонист Джеймс Муди; трубач Джон Фэддис; кубинский саксофонист Пакито Д’Ривера и др.
- Звезда Диззи Гиллеспи находится на Аллее Славы возле дома 7057 по Голливудскому бульвару в Лос-Анджелесе.
- В 1989 г. Диззи дал 300 концертов в 27 странах мира и 31 штате США, был коронован племенным вождём в Нигерии, получил 14-ю в своей жизни степень почётного доктора (на этот раз от бостонского музыкального колледжа Бёркли), степень командора Ордена изящных искусств и словесности Французской Республики и премию «Грэмми» за заслуги в течение всей жизни.
- Годом позже он единственный раз в жизни выступил в Москве, в ГЦКЗ «Россия».
- В 1964 г. Диззи Гиллеспи сам себя выдвинул кандидатом в президенты США. Его предвыборная программа включала обещание в случае его избрания переименовать Белый дом в «Блюзовый дом», назначить генеральным прокурором США главу «Организации афроамериканского единства» Малколма Икс, директором Центрального разведывательного управления — трубача Майлза Дэйвиса, а слепого певца Рэя Чарлза — директором Библиотеки Конгресса. Пресс-конференция по случаю выдвижения Диззи в президенты состоялась в Голливуде перед джаз-клубом Shelly’s Manne-Hole, принадлежавшим барабанщику Шелли Мэнну. Собрать деньги на президентскую кампанию не удалось, поэтому Диззи вышел из «президентской гонки» задолго до дня голосования.
- Биг-бэнд Диззи Гиллеспи в 1980-е назывался United Nation Orchestra. Название не имело ничего общего с Организацией Объединённых Наций: Диззи с 1970 г. принадлежал к неомусульманскому религиозному культу «Вера Бахаи», утверждавшего единство всех людей без различения рас и народов. Роль Диззи в бахаизме была столь велика, что в нью-йоркском New York Bahá’í Center до сих пор еженедельно проводятся джазовые джем-сешнз в его честь.
- Диззи считается пионером латин-джаза: именно в его биг-бэнде 1946-50 гг. впервые зазвучало соединение джазовой оркестровки, бибоповой импровизации и афро-кубинских ритмов, не в последнюю очередь благодаря соавтору Диззи по ряду пьес (вроде знаменитой «Manteca»), перкуссионисту Чано Посо Гонсалесу, который, правда, рано ушёл из жизни в результате состоявшегося в одном из гарлемских баров чрезмерно горячего научного диспута о качестве некоей химической субстанции, которую Чано Посо собирался приобрести для личного пользования.
- Диззи Гиллеспи умер от рака поджелудочной железы ночью 6 января 1993 г. и похоронен на кладбище Flushing Cemetery в нью-йоркском районе Куинс. У него, согласно его воле, было две похоронные церемонии: одна — по бахаистскому обряду (там присутствовали только ближайшие друзья и члены семьи), другая, открытая для публики — в принадлежащем епископальной церкви (ветви англиканской церкви в США) соборе Св. ап. Иоанна Богослова, где регулярно проводятся джазовые концерты.
ВИДЕО: биг-бэнд Диззи Гиллеспи, 1947 — «Salt Peanuts»
httpv://www.youtube.com/watch?v=y6N8eL-cuEU
Диззи. Щёки и труба
Юрий Мачкасов |
Образ Джона Бёркса Гиллеспи (John Burks Gillespie) по прозвищу Диззи — пожалуй, самый узнаваемый во всей истории джазовой музыки, которая, по счастливой случайности, не простирается дальше истории фотографии. Вполне возможно, что многие, услышав слово «джаз», представят себе один из тщательно отстроенных, подготовленных и кадрированных портретов, из которых некоторые, в самом деле, принадлежат трубачам. Гиллеспи же не нужно было совсем ничего — достаточно было поднести трубу к губам, в любой обстановке, при любом освещении, и символ готов. Разумеется, дело тут в трубе и губах — вернее, щеках.
Скотти Барнхарт, автор обширной монографии, посвященной джазовой трубе, сравнивал раздутые щёки Диззи с попытками играть на фортепиано костяшками пальцев [1]; любой, кто хоть немного знаком с основами звукоизвлечения на медных духовых, немедленно скажет, что так неправильно, невозможно, так просто не делают. Вся накопленная музыкальная практика недвусмысленно утверждает, что стоит ослабить контроль над мышцами щёк — и техника в скорейшем времени развалится. Самое простое объяснение состоит в том, что Диззи, как и многие музыканты того времени, формального образования не получил — да и не искал. Одно из общих мест джазовой критики состоит в противопоставлении подхода «к снаряду» Гиллеспи и Майлза Дэйвиса; амбушюр последнего был сформирован у преподавателей Джулиардской школы, в то время как Диззи, стало быть, просто не ведал, что творит — и это незнание и позволяло ему обходить объективные возражения. Майлс со смехом рассказывал, что однажды, уже в шестидесятых, Гиллеспи обратился к нему за советом — что можно попробовать изменить, чтобы добиться более ясного звучания в медленных темпах. «Представьте себе всю ту фигню, которой я научился у Диззи — и тут он приходит учиться ко мне! Но я ему сказал, что он уже слишком привык, закостенел, чтобы теперь что-то менять» [2]. Этой версии придерживаются многие биографы; это естественно, ведь в многочисленных интервью при разговоре на эту тему Гиллеспи в основном просто пожимает плечами, немного виновато:
— Я никому не советую начинать играть, раздувая щёки; это неверная техника. Я — музыкант без классической школы, знаете, прямая осанка и подобранная челюсть. У меня ничего этого не было. Я всего лишь старался выжимать, что выходило. Ну, так и вышло, так мои щёки и раздулись в этот ужас» [3].
Критик Джин Лиз даже счёл нужным выступить в защиту такого «наивного» музицирования, отметив, что «возможно, самообразование многих джазовых музыкантов старшего поколения является скорее их достоинством; каждый из них учился решать встающие перед ним проблемы самостоятельно. Во всяком случае, Диззи был далеко не единственным самоучкой; однако… не нашлось никого, кто остановил бы его, когда он выпячивал щёки» [4].
С течением времени соединительная ткань в щеках самоучки все более подавалась и растягивалась, не причиняя ему при этом никакой физической боли; Диззи с гордостью рассказывал, что врач, работавший на НАСА, попросил (и получил) у него разрешение назвать получившееся состояние, которое он исследовал, «карманами Гиллеспи».
К сожалению (или к счастью), эта стройная теория разваливается, стоит раскопать ранние фотографии Гиллеспи, неизвестного никому заводного юнца, в тридцатые годы время от времени игравшего с заезжими оркестрами в родном городе Черо, штат Южная Каролина. На них щёки Диззи ничем не отличаются от щёк его собратьев по инструменту. Раздуваться они начинают только к концу десятилетия, после переезда Гиллеспи на восточное побережье —сначала в Филадельфию, а потом и в Нью-Йорк.
Мне кажется, что на правильном пути к разгадке стоит все тот же Барнхарт (музыкант очень высокого разряда, профессор по классу трубы в университете штата Флорида и один из постоянных приглашённых солистов в оркестре имени Каунта Бэйси): «…в то время, когда Диззи с Чарли Паркером и другими начал устраивать джем-сешнз на всю ночь, когда они создавали эту новую музыку — бибоп, он играл часами, много часов подряд, чаще всего соревнуясь с выходящими на сцену музыкантами, пытаясь их «срезать». Он никак не мог позволить себе поддаться усталости и заставлял себя продолжать, когда другие трубачи уже выходили из строя — то есть когда и его мышцы уже начинали сдавать. Чтобы не уступать саксофонистам, Гиллеспи опирался на свои щёки; в саксофон можно дуть хоть пять часов, усталость при этом не сравнима с усталостью человека, играющего на трубе. Губы трубача во время игры, вибрируя, ударяются о жесткий мундштук, в то время как саксофонист имеет дело с довольно мягкой тростью. Когда мышцы, составляющие амбушюр, устают… щёки неизбежно начинают компенсировать недостаток поддержки на губах, раздуваясь сильнее, чем обычно. Именно это и случилось с Гиллеспи. А не смеялись над ним, над его странным видом, по одной простой причине — никто в мире не потянул бы играть на трубе так и в таких количествах, как играл он в сороковых годах. Музыканты, критики, слушатели — всех их он заставил сосредоточиться на том, что именно он играл, а не на том, как он при этом выглядел. Мышцы щёк он использовал для того, чтобы дополнить выдох от диафрагмы. Да, щёки раздувались, но он не терял контроля над потоком воздуха» [5].
Таким образом, неправильная постановка амбушюра неожиданно оказывается вовсе не недостатком; напротив, Диззи смог извлечь из нее уникальное преимущество. «Из молодых тогда никто не мог повторить того, что он делал со щеками», признаёт еще один биограф [6]. К тому же запас воздуха в «карманах» служил ещё и для непрерывного дыхания, виртуозного приёма, позволяющего музыканту одновременно делать короткий вдох носом и выталкивать скопившийся во рту воздух через губы; при достаточной дисциплине длина пассажа, сыгранного легато, при использовании непрерывного («цепного») дыхания вообще не ограничена.
Позднее, и на публику, Диззи преуменьшал значение принятого тогда решения «отпустить» щёки (а в том, что это было сознательное решение, у меня нет никакого сомнения):
— Всё начинается вообще из задницы, с ягодичных мышц, основание строится там, в них. Потом брюшные мышцы. Если не идти с самого низа, диафрагма никогда не будет правильно сокращаться и выбрасывать воздух. И наконец, наверху поток воздуха управляется губами. Щёки — это мелочь, просто перевалочная станция. [7]
ВИДЕО: 1960, квинтет Диззи Гиллеспи
httpv://www.youtube.com/watch?v=qJIpqLF3T9U
Второй элемент образа, выгнутый вверх раструб инструмента, появился значительно позже, но при ближайшем рассмотрении обладает весьма сходной историей. В этом случае, впрочем, нет никаких расхождений по поводу того, как именно случилось, что не только труба Гиллеспи приобрела столь узнаваемый изгиб, но и её хозяину пришло в голову попробовать, как она звучит в таком виде. И то, и другое — результат практически невероятного совпадения. Во время перерыва в сборном концерте 6 января 1953 года в нью-йоркском клубе «Снуки», когда Диззи отошел за кулисы для интервью, водевильная пара (оба участника которой изрядно приняли к этому моменту) принялась толкаться на сцене, и Джеймс Кросс по прозвищу «Пенёк» (James «Stump» Cross), падая, опёрся на трубу, стоявшую на вертикальной стойке. Стойка, прежде чем рухнуть, продержалась достаточно, чтобы изогнуть раструб — причем очень сильно, почти под прямым углом. «Если на дудку упасть, 999 раз из тысячи или клапан погнёшь, или кожух. Будет вмятина, клапана будут заедать. А тут — согнулась, и всё» [8].
Среди зрителей присутствовала и жена Гиллеспи — Лоррейн; более того (ещё одно совпадение), этот день был днем её рождения. Желая предотвратить скандал (а репутация Диззи была такой, что саксофонист «Иллинойс» Жаке (Illinois Jacquet), увидев, во что превратился инструмент, немедленно испарился, приговаривая «Э, нет, когда этот чувак вернётся и увидит свою дудку, меня и близко тут не будет»), она перехватила Диззи на входе, повторяя «Играй! Играй, как есть!». Чтобы не огорчать её, Гиллеспи действительно отыграл всю вторую половину «как есть»; на следующий день он, разумеется, отдал трубу в починку.
Случились одновременно две вещи. Во-первых, изменилась акустическая характеристика звука; кроме того, что в месте изгиба просвет значительно сузился (результат резкого движения; практически, скорее всего, труба звучала в тот вечер как немного подсурдиненная), сам факт его наличия приглушал до определенной степени стоячие волны основных частот, отдавая предпочтение более высоким обертонам. Однако даже не это было важно для самого музыканта; он услышал, что его собственная музыка достигает его ушей чуть раньше, чем обычно. Джон Колтрейн испытал то же откровение, перейдя на горизонтальный сопрано-саксофон с изогнутого тенора; Диззи из горизонтали пошёл ещё выше.
Через неделю Гиллеспи, вооружённый чертежом, сделанным женой-художницей (они сошлись на том, что угол следует всё же задать поменьше), уже убеждал представителей фирмы «Мартин» искалечить для него трубу на заказ, вдумчиво и аккуратно — то есть, опять же, повторить и закрепить первоначально вынужденную, но затем сознательно выбранную «неправильность». А еще через четыре года девятнадцатилетний Ли Морган использует в точности такой же инструмент для того, чтобы записать соло для заглавной пьесы на альбоме Джона Колтрейна «Blue Trane».
— Что моя дудка исключает, так это проблему, когда читаешь с листа, и трубу приходится держать раструбом вниз. Этот инструмент невозможно опустить вниз так далеко, чтобы раструб оказался ниже пюпитра. Дальше: в небольших клубах обычно играешь прямо людям в лицо, а труба — очень сильный инструмент, если прямо в кого-нибудь дунешь как следует в верхнем регистре, можно ему и уши повредить. Ну, и на моей дудке как только берешь ноту, раз! и слышишь её сам сразу же, вместо того, чтобы дожидаться. Да, доля секунды, но эта доля значит очень много. [9]
Ранняя клоунада Гиллеспи, созданный им образ «клёвого чувака» — галстук, берет, очки в роговой оправе, бородка, ужимки, — казалось, всё это так никогда и не закончилось; сколько бы лет ему ни было, как бы он ни одевался, как бы себя ни вёл, зрители всегда видели на сцене раздутые щёки за задранной вверх трубой. Диззи старался не относиться к себе слишком серьёзно, старался нарочито и напоказ; только иногда, в тех редких случаях, когда интервьюер хорошо понимал, о чём говорит, и умел обойти наведённый фасад точно поставленным вопросом, можно было, пусть не с первого раза, получить короткий, прямой и серьёзный ответ.
Ну, мы поговорили про «карманы Гиллеспи», про гнутый раструб, про игру с наклонённой головой, все эти случайные вещи, и ты говоришь, что все это — неправильно, что так не играют. И тем не менее, все это — часть твоего стиля. А мы начали с того, что стиль — очень важная штука.
— Ну, ясно же, что правильный способ играть на трубе — это как классические парни, у которых хороший амбушюр. Фредди Хаббард, например — чудесный амбушюр. Джон Фаддис! Это вообще невероятный музыкант.
Да, но даже учитывая неправильную технику… Вот многие говорят, что у Монка была неправильная техника, но она же была значительной частью его стиля, его личности, его звучания; ведь в твоём случае это тоже верно, это часть твоей музыки?
— Да. Да, это правда. [10]
Использованная литература:
1. Scotty Barnhart — «The World of Jazz Trumpet. A Comprehensive Story and Practical Philosophy»
2. Eric Nisenson — «Round About Midnight. A Portrait of Miles Davis»
3. Ben Sidran — «Talkin’ Jazz. An Oral History»
4. Gene Lees — «You Can’t Steal a Gift. Dizzy, Clark, Milt and Nat»
5. Barnhart
6. Tony Gentry — «Dizzy Gillespie»
7. Donald L. Maggin — «Dizzy. The Life and Times of John Birks Gillespie»
8. «Dizzy: To Be or Not to Bop. Autobiography of Dizzy Gillespie with Al Fraser»
9. «To Be or Not to Bop»
10. Sidran
ВИДЕО: United Nation Orchestra, 1989
httpv://www.youtube.com/watch?v=cRvUyMpoQgA
Лично я ходил на его концерт в зал «Россия» в Зарядье. У меня и программка сохранилась. Там был еще интересный момент — в ансамбле Гиллеспи выступал замечательный саксофонист Пакито д’Ривера, но его не объявили и не указали в программке, и многие в зале недоумевали: кто это? А все потому, что тогда мы тесно дружили с Кубой, с которой Пакито за несколько лет до этого сбежал в США. Концерт был потрясающий!
Великий музыкант, любивший людей всех континентов и без неприятных привычек, свойственных большинству деятелей джаза. В моей джазовой библиотеке есть единственная книжка о Гиллеспи. В американской серии «King of Jazz»: Michael James «Dizzy Gillespie» издательства «A Perpetua Book», 1961. Охватывает период его музыкальной жизни по 1958 год. Приведена дискография с подробными составами, начиная с записи All Stars Лайонела Хэмптона 1939 года, где он был единственным трубачом и до записи оркестра Диззи на Ньюпортском фестивале 1957 года. Хорошо написана и познавательна.
Мне повезло — был в это время командирован в Москву, и Гера Бахчиев помог попасть на концерт. Открывал его, как вспоминаю, Алексей Баташев. Диззи выглядел, как человек не очень хорошо понимающий, где он находится: видимо сказался авиаперелет…Впрочем, на его игре это не отразилось. В коротком «джеме» в конце концерта на сцене появились и наши: помню Алексея Козлова — конечно, сыграть на одной сцене с великим джазменом — это великая честь.
Великий трубач! Где теперь такие таланты? Память и поклонение перед создателем целого направления а джазе. Не забывайте его и слушайте Моцарта джаза!!!!!
ЕСТЬ ТАКИЕ ТАЛАНТЫ — ДРУГ ДИЗЗИ, МАЭСТРО АРТУРО САНДОВАЛ !