Как мы уже сообщали, 31 мая в Культурном центре «ДОМ» выступит скандинавский дуэт, стилистический диапазон которого можно описать терминами «новый джаз» и «свободная импровизация»: Лотте Анкер (Lotte Anker — саксофоны, Дания) и Стен Санделл (Sten Sandell — фортепиано, Швеция).
Вне пределов тех проектов, где Анкер и Санделл играют вместе, пианист весьма активен в области свободной импровизации. Он входил в один из составов основанного Матсом Густафссоном огромного Fire! Orchestra, а также играет с Густафссоном и шведским барабанщиком Раймондом Стридом в трио Gush, которое в этом году отмечает своё 30-летие. Ему случается выступать и с ветеранами американского и европейского фри-джаза, среди которых Роско Митчелл, Эван Паркер, Бобби Брэдфорд.
Перед выступлением в Москве шведский пианист, органист, исследователь природы звука Стен Санделл дал интервью обозревателю «Джаз.Ру» Григорию Дурново.
| Григорий Дурново, обозреватель «Джаз.Ру» Фото © Heiko Purnhagen, Klas Sandell |
 |
Не могли бы вы рассказать, в чём особенность вашего дуэта с Лотте Анкер, стоит ли за ним какая-то идея?
— Мы принадлежим к одному поколению. Мы не так часто играем дуэтом, но работали вместе в нескольких ансамблях. Мы играем в квинтете Сусаны Сантуш Силвы, португальской исполнительницы на трубе, которая переехала в Швецию, это её совместный проект с контрабасистом Турбьёрном Цеттербергом. В первый раз мы выступили на фестивале в Тампере три года назад, эту запись мы выпустили на диске. Мы с Лотте работаем вместе также в большом ансамбле Пола Нильссена-Лава Pan-Scan Ensemble с большим количеством труб и саксофонов, в прошлом году вышел альбом. По-моему, мы сотрудничаем уже более двадцати лет. Датские, шведские и норвежские музыканты часто работают друг с другом — это что-то вроде скандинавского пула. И Копенгаген находится недалеко от Стокгольма. Идея позвать меня в Москву принадлежала Лотте.
Все ли ваши нынешние проекты построены на свободной импровизации?
— Я бы разделил своё творчество на две части. Я действительно много занимаюсь свободной импровизацией, но кроме того, я часто работаю с саунд-поэзией и с текстом. Недавно я был в Калифорнии, сначала участвовал в фестивале саунд-поэзии OpenMind, представлял там сольное произведение, а также выступал с норвежской певицей и композитором-электронщиком Туне Осе. После этого в Лос-Анджелесе я участвовал в двухдневном фестивале с Роско Митчеллом и Эваном Паркером, а также Бобби Брэдфордом и Хьеллем Нордесоном — у нас были сольные сеты и ансамблевые выступления в разных комбинациях. Когда я работаю с саунд-поэзией, я использую фортепиано и электронику, а также орган. Эта деятельность основана на исследованиях, которые я осуществлял при написании диссертации «Внутри тишины», а также исследовании «Музыка внутри языка». Здесь, в Швеции, существует традиция поэтических выступлений, похожая на американскую.
В этих проектах, связанных с саунд-поэзией, вы используете и свой собственный голос?
— Да, довольно часто, голос объединён с музыкой, которую я играю.
Есть ли в этих проектах что-либо, сочинённое заранее, или они полностью импровизационные?
— Иногда полностью импровизационные — это просто воспроизведение звуков внутри музыки. Иногда я работаю с собственными текстами и с текстами современных шведских поэтов, как, например, в дуэте с поэтом Фредриком Нибергом из Гётеборга.
ДАЛЕЕ: продолжение интервью, ВИДЕО
Когда вы начали играть на органе? Есть ли у вас особый, собственный подход к игре на органе, или вы используете любые тембры и так далее?
— Для меня важно, что орган — духовой инструмент, я исследую взаимодействие с воздухом. Мой последний большой проект был посвящён исследованию современного органа на севере Швеции, в городе Питео, в Studio Acusticum. Я работал там в течение года и делал записи, чаще находясь внутри органа, чем снаружи. Я много исследовал возможности органа в зависимости от давления воздуха.
Вы также иногда используете ударные инструменты и какие-то ещё?
— В основном, орган и ещё один старинный инструмент, клавикорд. Сейчас у меня дома есть очень хороший клавикорд. Несколько месяцев назад у меня было сольное выступление на клавикорде в Висбадене. Сейчас я не так часто использую электронику, но раньше много работал с живой электроникой.
Что вы используете в записи «Stones with Stones»? Действительно настоящие камни?
— Да, эта запись состоит из звучания настроенных камней. Я наложил разные звуки друг на друга, так что получилось электроакустическое произведение.
Есть ли у вас ещё подобные записи звуков природных объектов?
— Нет, чаще всего я использую звучание фортепиано. Есть у меня запись только для голоса и электроники. Я много работаю над обработкой и изменениями звука, это уже практически сочинение музыки в реальном времени.
На вашем сайте написано, что на ваше творчество повлияли различные этнические культуры. Что вы можете сказать об этом?
— Я часто использую обертоновое или гортанное пение. Я заимствую что-то из вокальных техник Монголии, Тувы. Не подражаю тамошней музыке, но стараюсь вплести это звучание в свою работу. Кроме того, я много слушаю классической музыки Северной Индии, европейской музыки тринадцатого-четырнадцатого веков. Всё это находит отражение в моей музыке.
Как я понимаю, то, что вы играете на клавикорде, не похоже на старинную европейскую музыку. Тем не менее, испытываете ли вы влияние этой музыки, когда играете на клавикорде?
— Я испытываю влияние нескольких исполнителей, но на клавикорде я импровизирую. У меня есть также записи на органе-портативе, ещё одном старинном инструменте.
Изучая ваши многочисленные проекты и произведения, я обнаружил, что в названиях многих из них есть слово «borduna». Что это значит?
— Borduna — это бурдон, так называется один из регистров у органа, в котором можно играть длинные низкие звуки, похожие на дрон.
Я хотел бы спросить у вас о записях, которые вы выпускали на лейбле Bauta Records. Насколько я понимаю, судя по другим дискам, которые выходили на этом лейбле, он специализируется, в основном, на авангардном роке.
— Да, это музыка, с которой я начинал в конце семидесятых годов. У меня по-прежнему есть связь с этой средой, у меня был недавно проект с барабанщиком Крисом Катлером, а в Стокгольме у меня будет концерт с Фредом Фритом и Сусаной Сантуш Силвой (концерт состоялся 20 мая — Г.Д.). Я очень люблю авангардную рок-сцену того периода, и мне кажется важным продолжать поддерживать с ней связь.
Связаны ли вы с миром современной академической музыки?
— Я безусловно нахожусь под влиянием этой музыки, в большей степени, чем импровизационной. Многие композиторы из Австрии и Германии, ансамбль Klangforum Wien — это музыка, которую я слушаю. Но я не играю такую музыку. Так же как я владею классической техникой игры на фортепиано, но не играю классический репертуар.
Могли бы вы назвать несколько имён или произведений, которые оказали на вас особое впечатление в последнее время?
— Например, Беат Фуррер, Георг Фридрих Хаас. Мне по-прежнему важно слушать Джона Кейджа, а самым важным композитором для меня в течение долгого периода является Мортон Фелдман. А также мой педагог, пианист и композитор Матс Персон и Кристине Шольц из Германии, с которыми я время от времени сотрудничаю. Американская музыка тоже — например, фортепианные сочинения Чарлза Айвза.
А из другой музыки, не академической?
— Я упоминал классическую музыку Северной Индии, она очень важна для меня. Японская музыка, корейская. А также музыка тех людей, с которыми я играю. Например, певица София Йернберг, Раймонд Стрид и Матс Густафссон, с ними я играю в трио Gush, а с Раймондом у нас несколько месяцев назад вышел альбом. Кроме того, я очень часто работаю с полиритмией, поэтому для меня очень важна Африка, откуда всё это происходит.
ВИДЕО: Стен Санделл — сольное выступление в клубе Kaleidophon, Ульрихсберг, Австрия, 2016
