Интервью «Джаз.Ру». Гитарист Лео Абрахамс: универсальный солдат

0
Leo Abrahams, 2019
Leo Abrahams, 2019

С 13 по 26 ноября в России гастролирует британский гитарист Лео Абрахамс (Leo Abrahams), чей тур представлен в рамках партнёрской программы Великобритании и России «Год Музыки – 2019» при непосредственной поддержке Посольства Великобритании. Музыкант даст 14 ежедневных концертов на территории от Подмосковья до Красноярска (промокоды для читателей «Джаз.Ру» см. в конце этой публикации).

Перед приездом артиста с ним пообщался организатор тура Юрий Льноградский.

Лео Абрахамс — гитарист, композитор, аранжировщик и саунд-продюсер из Лондона, плодотворно работающий в диаметрально противоположных музыкальных направлениях. Среди тех, с кем он сотрудничал в разное время — артисты радикально полярные: Имоджен Хип (Imogen Heap, звезда современной инди-эстрады), Дэвид Холмс (David Holmes, известнейший электронщик и диджей), Пол Саймон (Paul Simon, тот самый, из легендарного дуэта Simon & Garfunkel), а также ряд лидеров, в отношении которых рекомендации и пояснения попросту не нужны — Мэриэнн Фэйтфул (Marianne Faithfull), Ник Кейв (Nick Cave), Брайан Ино (Brian Eno), Адель (Adele), Эд Ширан (Ed Sheeran), Энни Леннокс (Annie Lennox), Брайан Ферри (Bryan Ferry), Сил (Seal)… Музыка с его участием звучит в множестве известных фильмов — среди которых есть и блокбастеры: франшиза о «друзьях Оушена», «Код 46», «Милые кости», «Голод», ряд европейских работ. В общем и целом к середине 2019-го года дискография Абрахамса включает более 350 работ: всё это за двадцать с небольшим лет.

Сольные записи Лео как полноценного лидера — это интересная собственная микро-вселенная, в которой сможет сориентироваться только специалист. Абрахамс далёк от стремительно устаревающего формального мышления золотой эры звукозаписи. У него есть, разумеется, «классически» изданные альбомы — выходившие на известных и не очень лейблах в виде компакт-дисков и винила. Например, почти фолк-бардовский (хотя и инструментальный) «Honeytrap» 2005-го года; амбиентный «Scene Memory» 2006-го; перемешавший все подвиды современного инди-рока и электроники «The Unrest Cure» 2008-го с множеством приглашённых вокалистов и вокалистов; прекрасный и негромкий «The Grape And The Grain» 2009-го; экспериментально-рокерский «Daylight» 2015-го и так далее. Но есть и множество чисто цифровых релизов, некоторые из которых кажутся поначалу чуть ли не издёвкой (например, «Guitar Stuff» 2008-го, на котором звучит исключительно обработанная гитара и которую сам автор иронически характеризует как «обрывки, кусочки, тестирование оборудования и вообще занятие всякой ерундой»). Есть короткие альбомы, по старой классификации подаваемые как EP. Есть созданная только и исключительно Лео музыка для фильмов, которую сложно воспринимать в отрыве от видеоряда. Есть видеоклипы, над которыми он работал едва ли с меньшей отдачей, чем над чистым аудио.

httpv://www.youtube.com/watch?v=7iUdhrqEF4s

Уникальность Абрахамса именно в том, что при кажущейся всеядности в музыке он ни на секунду не оказывался статистом, нанятым студийным музыкантом. Происходящие с ним в музыке истории по-настоящему хороши и кинематографичны. Например, «прослушивание» у знаменитого рокера Эда Харкорта (Ed Harcourt), когда Абрахамс получил одну из первых своих работ просто положительным ответом на вопрос «нравится ли тебе Том Уэйтс». Или знакомство с поистине легендарным Брайаном Ино, положившее начало многолетней дружбе и сотрудничеству: «…я пробовал гитару в одном магазине в Ноттинг-Хилле, туда зашёл Брайан Ино, ему понравилось, что я не играл «Stairway To Heaven» на максимально возможной громкости, и он пригласил меня сыграть на его альбоме».

Абрахамс — человек удивительной музыкальности и открытости, чья вовлечённость в исполняемую музыку навсегда влюбляет в него и слушателей, и коллег, и продюсеров, и (в терминах более прямых) работодателей. В середине 2010-х его востребованность оказалась столь велика, что Лео буквально неделями не выходил из дома, круглосуточно работая в собственной студии над всеми мыслимыми проектами одновременно. А в списке его работ появлялись в итоге то записи с Лондонским филармоническим оркестром, то запись гитары для Бориса Гребенщикова. Последнее, впрочем, неслучайно: Абрахамс называет себя русофилом, учит русский (и временами даже использует его на концертах, декламируя непростые эмоциональные тексты). Одна из последних его работ, вновь в сотрудничестве с Брайаном Ино — это работа над одиозным проектом «Дау» Ильи Хржановского, которая сама по себе вызывает беспрецедентный интерес и пока в принципе не планируется к показу на российской территории…

Лео Абрахамс на фестивале «МузЭнерго» в подмосковной Дубне, 2008 (фото © Сергей Кольер)
Лео Абрахамс на фестивале «МузЭнерго» в подмосковной Дубне, 2008 (фото © Сергей Кольер)

Абрахамс неоднократно бывал в России с разными составами (например, с Roxy Music), а в 2008 году был приглашён в страну впервые в своей истории именно как сольный артист. Стоит упомянуть, что и этот, и последующий приезды – прямое следствие деятельности «Джаз.Ру»: интерес к артисту возник в результате рецензирования его работы «Scene Memory», затем в №8/9 (2007) вышло большое интервью Лео («Эгоист ради высшей цели»), а затем состоявший на тот момент в должности редактора специальных проектов «Джаз.Ру» автор этих строк привёз гитариста на организуемый им фестиваль «МузЭнерго» в подмосковной Дубне. Показанная Абрахамсом программа встретила потрясающий приём у российской публики. Со слов самого Лео, он был настолько вдохновлён слушателями, что уже в Шереметьево, в ожидании рейса в Лондон, написал три новых композиции. В 2014-м Абрахамс возвращался в Россию и принял участие в «МузЭнергоТуре», путешествующем «импровизирующем фестивале», в дуэте с барабанщиком Крисом Ваталаро (Chris Vatalaro). Впрочем, сама суть «МузЭнергоТура» требовала постоянного пересмотра программы и спонтанной работы на сцене в сотрудничестве с ранее незнакомыми исполнителями, поэтому на территории от Челябинска до Улан-Удэ Лео выступал в очень странных сценических комбинациях.

2014. Лео Абрахамс в Улан-Удэ (фото © Алексей Акимов)
2014. Лео Абрахамс в Улан-Удэ (фото © Алексей Акимов)

В 2019-м Абрахамс вновь едет в Россию с большим сольным туром. Лео будет не только показывать свою актуальную программу (преимущественно гитарно-электронный амбиент), но и приглашать на сцену российских коллег. Российскую публику ожидает серия совершенно уникальных по форме и не повторяющихся по содержанию концертов самой что ни на есть актуальной и осмысленной музыки, создаваемой одним из ключевых персонажей Лондона, этой музыкальной Мекки сегодняшнего дня.

Лео, в России вы впервые выступали соло в 2008-м…

— Я записал свою первую сольную работу в 2003-м и несколько раз выступал с этой программой. В ней очевидно сильное влияние фолк-музыки. Она серьёзно выстроена и оркестрована, и у меня, к сожалению, никогда не находилось достаточного бюджета, чтобы привлечь нужное количество музыкантов и исполнить её вживую так, как надо. Через несколько лет я выпустил другую запись – как мы это называем, «production project», то есть программу разноплановую и требующую заметных усилий в студии для сведения, наложения и так далее. Там было задействовано несколько «гостевых» вокалистов, и с этим тоже туры, как вы понимаете, были почти невозможны. Так что в 2008-м, когда я выступал в России, программа была основана на альбоме «Scene Memory», это чисто гитарная запись в стилистике амбиента. Этот материал я мог полноценно исполнять самостоятельно, и я мог в нём импровизировать.

httpv://www.youtube.com/watch?v=RDRr9qwuFZ4

Что будет в предстоящем туре? Она как-то связана с предыдущими записями?

— Нет. Это будет совершенно новый материал, процентов на 90 спонтанный. У меня был долгий период молчания, именно как автора и исполнителя своей собственной музыки в качестве лидера. И когда вновь появилось желание делать своё, я однозначно не захотел возвращаться в прошлое – когда созданную программу невозможно сыграть вживую так, как мне самому хотелось бы. Теперь всё будет наоборот. Я ничего не писал, не готовил специально. Я буду создавать материал прямо перед слушателями, записывать его, а потом привезу всё это домой и уже из созданного вживую буду делать новый альбом. Единственная подготовка – это предварительная работа с программной средой Ableton. Там есть возможность, не впадая в бесконечное нагромождение «петель» (loops) и не пользуясь предпрописанной основой, создавать именно на основе живой гитары звуковые пласты, характерные для совсем других инструментов и другого инструментального функционала. Бас, ударные, мелодии, шумы, фоновые вибрации. Всё подряд. И всё это в живом времени, разумеется. Я получаю большое удовольствие от такой игры, довольно непредсказуемой, кстати…

Когда вы анонсировали желательное сотрудничество с местными музыкантами, прозвучала фраза «при условии единого понимания эстетики происходящего». Что же это за эстетика, в какой степени такое сотрудничество может и должно быть спонтаннам?

— Мне всегда интересно и ценно играть с музыкантами, которых я никогда не встречал. Да, это совсем не гарантирует того, что результат будет предсказуемым и достойным. Но в таком спонтанном взаимодействии и правда не будет правил, каких-то ожиданий друг от друга, и уж точно не будет записанной в нотах музыки, которую надо сначала изучить.

Вы обещаете импровизированную программу, но основная часть вашей работы – это стильность конкретных аранжировок, отточенность композиций, строгость оркестровки. Словом, как раз почти полное отсутствие свободы в процессе исполнения. Каково же ваше понимание спонтанной музыки, в какой степени вас вообще можно считать полноценным импровизатором?

— Никакого «понимания» у меня нет. Спонтанная или выписанная музыка… Вы знаете, принципиально разные ситуации требуют принципиально разных к ним подходов. Да, я всю свою творческую молодость был композитором в классическом смысле слова – не композитором академической музыки, а именно человеком сочиняющим, фиксирующим свои идеи раз и навсегда. Но примерно к тридцати пяти годам мне смертельно надоели все мои композиторские изыски. И вместо того, чтобы ждать нового композиторского вдохновения, я пошёл более перспективным, как мне кажется, путём – я слежу за спонтанными велениями момента, анализирую случайные находки в процессе исполнения, трансформирую их и превращаю в акт композиции то, что в более привычных терминах следовало бы, наверное, назвать просто аранжировкой. По сути, вся моя последняя запись, «Daylight», основана на этом подходе. Импровизация, разумеется, крайне важна – поскольку всё, что получается, исходит из меня самого,исходит спонтанно. Но в музыке всё равно есть нюансы, которые неконтролируемы – например, просто потому, что моя техника исполнения не особенно хороша. Как результат — всегда есть элемент неожиданности, есть необходимость реагировать на эту неожиданность. Следование за вот такими нюансами, рождаемыми именно звуком, технологиями, моментом — это совсем не то же самое, что просто брать написанный материал за основу и импровизировать с ним.

Будете ли использовать другие инструменты, кроме гитары?

— Для нового проекта, который буду показывать – только гитару. Даже звуки барабанов тут будут делаться из гитарного звука.

Ваша творческая биография вызывает своей широтой достижений очень своеобразные чувства. Что в вас такого универсального, что привлекает и Адель, и Брайана Ино?

— Все они просто предлагают мне играть. Я понятия не имею, как это работает, просто надеюсь, что и дальше будет работать так же. Что роднит эти проекты для меня самого – подход. Я всегда стараюсь вкладываться в каждый новый проект одинаково: понять, что он от меня требует, внести это в своей личной стилистике, но оставаться при этом максимально внимательным, восприимчивым к самой музыке, искренне сопереживать ей.

Вы записывались недавно и для Бориса Гребенщикова. Мир устроен так, что для большей части российских слушателей это наверняка более сильная рекомендация, чем работа с тем же Брайаном Ино или Мэриэнн Фейтфул. А БГ, по собственной инициативе анонсируя ваш тур у себя в Фейсбуке, пишет, что приезжает «один из самых интересных гитаристов сегодня в мире»…

— С Борисом я познакомился, когда его прошлый продюсер, мой приятель, предложил мне записаться для его нового альбома. Я был в полном восторге от работы с ним, если честно. Он очень склонен к игре (понимайте это именно в двух смыслах, и в смысле «играть музыку» и в смысле «играть в игры»), очень страстен, он всегда требует большего. Заставить его улыбнуться – это особенное чувство: он из тех, кому действительно хочется доставить удовольствие. И это непросто, к слову сказать. Он может, например, потребовать от меня какого-то совершенно дикого соло, и когда у меня самого будет ощущение, что я как-то совсем уж далеко зашёл, он будет требовать ещё и ещё. Его тексты – это, вне всякого сомнения, большие произведения искусства. А музыка для него лишь часть куда более широкого духовного поиска – как, собственно, и должно быть. Он очень вдохновляющий человек. Хороший человек.

К слову о хороших людях. Вы работаете с музыкантами очень разного уровня известности, порой с настоящими звёздами мирового уровня. Возможна ли дружба и вообще личные отношения с коллегами при таком разбросе буквально всего – бюджетов, типа работы, калибра лидеров, стилистики…?

— Тут не может быть однозначного ответа. Дружба строится со временем, она не всегда возникает и между участниками коллектива, который собран только для короткого тура, а тем более между студийными музыкантами, которые видят друг друга только на записи в течение нескольких часов. Так что это скорее вопрос времени, а не какой-то формальной иерархии и популярности. Не рискну сказать, что у меня много друзей среди по-настоящему больших звёзд. Но вообще – они есть, конечно. Хорошая, глубокая дружба – это редкость. Среди тех музыкантов, с кем я общаюсь регулярно, есть единое понимание того, какие проблемы и удовольствия подкидывает нам вся эта музыкантская жизнь, и это в любом случае хорошая основа для разговоров и поиска взаимопонимания.

Давайте решим раз и навсегда: какие работы в вашей потрясающей дискографии следует считать именно вашими личными? Какие работы вы позиционируете именно как «работы», а не синглы и прочие не подлежащие серьёзному учёту гостевые появления?

— Ох. Думаю, что правильный ответ будет таков: это пять моих полноценных альбомов, 4 EP и несколько дуэтных записей. В следующим году выйдет ещё дуэтная запись с Шазадом Исмаили (Shahzad Ismaily) [американский басист и композитор, хорошо известный российской публике, например, по гастролям в составе Marc Ribot’s Ceramic Dog – Ю.Л.] и работа группы, в которую входят кроме меня Мартин Фрэнс (Martin France), Арве Хенриксен (Arve Henriksen) и Матана Робертс (Matana Roberts) [соответственно британский барабанщик авангардного толка, норвежский трубач, работающий в основном в стилистике ECM Records, и американская джазово-авангардная саксофонистка и кларнетистка – Ю.Л.].

Исполняя музыку в совершенно разных стилях, музыкант разносторонне развивается или, наоборот, теряет свою силу в конкретном стилистическом поле?

— Вопрос шире, чем о музыке. Я думаю, что единственно важно просто нормально себя чувствовать в отношении того, чем ты занимаешь сегодня. Для некоторых это будет просто зарабатывание на жизнь, в чём бы оно ни выражалось. Для некоторых – бесконечная полировка какого-нибудь умопомрачительно уникального умения до нестерпимого блеска. Для некоторых – просто занятие каким-то осмысленным хобби. Ну и, естественно, все возможные оттенки названных вариантов. Но важнее всего, чем бы ни приходилось заниматься, быть в ладу с самим собой, жить согласно своим нормам, не выворачиваться наизнанку из-за того, что надо задним числом как-то оправдать или обосновать уже сделанные неправильные или вынужденные решения. И давайте сразу договоримся – то, о чём я говорю, оставляет и возможность быть время от времени совершенно непоследовательным и нерациональным.

Вы имели отношение к «Дау», кинопроекту, информация о котором крайне противоречива. Вы в курсе, полагаю, что на ваше первое выступление в России в 2008-м вы ехали в тот город, где долгие годы работал Лев Ландау? По той самой дороге, где впоследствии он попал в тяжёлую аварию?

— Для меня этот проект — скорее о человеческой натуре, чем о чём-то ещё. Да, то увеличительное стекло, вернее, тот инструмент, с помощью которого она исследовалась Хржановским, формально связан с институтом Льва Ландау. И уже очень много сказано и о крайне противоречивых условиях, в которых снималось это кино, и о парижской премьере, и о личности самого режиссёра. Но очень мало говорится, к моему большому сожалению, о самом фильме, о смысле всего этого грандиозного проекта. Хотя, если говорить об общественной оценке таких работ — мы вообще живём в довольно дурацкое время, в обществе, которое интересуется в основном дешёвыми сенсациями и редко обращает внимание на суть вещей. А мне в то же время глубоко очевидно, что «Дау» — это великое событие в мире кинематографа, лента, которая содержит крайне важные высказывания и о человеческом существе, и об окружающей нас реальности.

А в чём вообще специфика работы с музыкой для кино? Как вы в это пришли?

— Я выступаю обычно в роли ассистента, помогаю кому-то другому работать над музыкой для кинематографа. Почти никогда вся ответственность за результат не лежит лично на мне. Но несколько проектов я действительно сделал как лидер, в основном в области документального кино. Что мне всегда нравится в записи музыки для фильма – то, что сразу делается абсолютно понятно, «работает» ли созданное с этой картинкой или нет. Всю свою основную музыкальную деятельность я виду в довольно абстрактном, даже, рискну выразиться так, относительном окружении. Студии, в которых я могу не видеть остальных музыкантов, многослойная электроника… Так что получить прочный каркас в виде картинки для того, чтобы работать с ним, а не в полной свободе – это, именно для меня и именно как альтернатива остальной работе, большое удовольствие.

httpv://www.youtube.com/watch?v=J4KUhUx5oN8

Если уж говорить об удовольствии – есть ли у вас как у музыканта некая мечта, которой всё не получается достичь из-за расписания, бюджетов и так далее?

— Да для меня даже вот эти предстоящие российские концерты – это уже воплощение мечты. Я очень долго ждал возможности выкроить время на собственную музыку, так что идея этого тура пришла в очень правильное время, когда я был наконец-то готов. Вообще я большой счастливчик в том плане, что я всегда действительно хочу делать ту работу и ту музыку, что сама ко мне приходит. Но вот прямо сейчас мне кажется очень важным и нужным сместить фокус, отойти от продюсирования и записей к собственно гитаре. Перестать уже как-то быть бесконечным хорошим сайдменом и стать главной фигурой на сцене. С вероятностью пятьдесят на пятьдесят эта затея провалится, поскольку это для меня совсем новый вызов. Но я чувствую, что настало время пробовать.

Хорошо, а если бы стал возможен любой музыкальный проект – с любыми участниками, живыми или уже ушедшими, что бы вы сделали? Единственное условие – не называть тех, с кем вы реально уже работали.

— Есть такой американский авангардный барабанщик по имени Динтони Паркс (Deantoni Parks), вот с ним я бы сыграл с огромным удовольствием. Есть даже небольшой шанс, что это случится уже в 2019-м, после российского тура, но пока ответ за ним. Ещё я бы поработал с Джулией Хольтер (Julia Holter) [американская певица, пианистка и композитор, работающая в области альтернативной поп-музыки – Ю.Л.]. А если говорить о прошлом, о том, чему не суждено сбыться, то было бы крайне интересно показать некоторые мои гитарные находки моему кумиру в музыке, композитору Мортону Фелдману (Morton Feldman). Не знаю, правда, заинтересовали ли бы они его или вызвали бы у него отвращение…

Ну, других-то заинтересовали, разве нет? Неужели никто из авторитетных для вас людей ни разу не говорил о том, что собственной музыке вы уделяете слишком мало времени, что надо заниматься собственной карьерой?

— Не могу припомнить ничего такого именно как систематического явления. Да, Дэвид Холмс и Брайан Ино постоянно меня провоцируют и подталкивают к собственному творчеству. Но они не критикуют меня в том смысле, что-де моего творчества недостаточно, конечно же. На самом деле я сам в чём-то виноват, продвигать самого себя и стремиться к славе, успеху, признанию совсем не в моём характере. Я вообще не очень уверен до сих пор, в какой степени я в принципе имею право называться артистом, в какой степени я имею право общаться с людьми именно с этой позиции.

Кроме того, я же действительно люблю вкладывать своё участие в чужие работы, и через исполнение, и через звукорежиссуру. Для меня это не противопоставлено самореализации: нет ощущения, что должны произойти какие-то перемены, что я обязан самому себе попробовать новое. Мне по-прежнему просто выносит мозг то, что люди открыто говорят – да, мы хотим прийти и послушать именно тебя. В это с трудом верится. Если через 10-20 лет у меня будет своя небольшая аудитория, к которой можно будет ездить, в разных городах мира – я буду просто счастлив…

Если воспринять всерьёз ваши сомнения в том, имеете ли вы право называться артистом (а это наверняка самый большой сюрприз в этом интервью для многих знающих вашу музыку!), то в какую альтернативную область искусства вы бы пошли при прочих равных условиях?

— Скорее всего – в фотографию. Это моё время от времени активизирующееся единственное хобби.

Что недопустимо, по-вашему, со стороны слушателя, когда он в зале?

— Ха! Это хороший вопрос! Для меня однозначно неприемлемо, если слушатель весь концерт копается в своём телефоне. Поэтому я и сам взял за правило никогда не оставаться на концерте, который мне не нравится, и не искать себе какой-то альтернативной занятости – я в таких случаях просто ухожу. Это без всяких сомнений куда лучше, чем остаться и быть где угодно, но не в том музыкальном мире, который для тебя создают — уж как бы там это ни получалось неудачно у исполнителя, на твой взгляд. Уход с концерта – это не неуважение к музыканту, поверьте. Просто я, например, не верю в саму идею того, что можно (и нужно) «пересиживать» неприятный опыт. Как музыкант – я буду чувствовать куда большее неуважение к себе как раз от людей, которые остались и полезли в телефоны вместо того, чтобы уйти.

Кроме того, я буду крайне признателен, если люди не будут снимать эти концерты. Это всегда меняет настроение музыканта, если он не хотел снимать концерт сам по себе. Да и настроение и вовлечённость того, кто снимает, меняется. И людей вокруг него, которые отвлекаются на человека с камерой. И вообще всё. Ненавижу это.

httpv://www.youtube.com/watch?v=Aii4OMXOwWk

Ваш приезд в 2019-м проходит при поддержке Посольства Великобритании в рамках «Года Музыки», совместной акции двух правительств – и это в годы, когда многие страны мира продолжают держать санкции против России. В какой степени вы вообще обращаете внимание на политику, когда надо куда-то ехать выступать?

— Знаете, я не хотел бы повторять все эти банальности о том, что-де искусство есть универсальный общий язык. Все и так знают, что человечество в целом сделано из одного материала. Можно, разумеется, в очередной раз поднять эту тему, и искусство может в очередной раз сделать ещё более очевидным для всех, что все мы едины. Но мне лично кажется, что постоянное возвращение к какой-то внемузыкальной идеологии обесценивает и сам факт, и даже искусство, которое начинает служить идеологическим инструментом.

Я всё-таки не специалист по России и российской политике, несмотря на все мои путешествия по вашей стране и интерес к ней. Но я знаю, что Россия играет очень важную роль для мира в целом и что в последний век она влияет в буквальном смысле на всё происходящее на планете – даже несмотря на то, чем характерно время Сталина. России есть что сказать остальным странам, есть чему их научить, а хорошо или плохо она справляется с этой задачей – зависит, как мне кажется, в основном от того, готовы ли эти страны к диалогу, не зависают ли они в бесконечных пропагандистских играх.

Вопрос был задан ещё и потому, что, когда вы приезжали в 2014-м, вы не просто пробовали общаться с публикой по-русски, вы даже интегрировали русский язык в свои выступления. Декларировали недурные тексты, как я помню, пусть и с листа. Как у вас с русским сегодня?

— В прошлом году я провёл некоторое время в Таджикистане. Было большое желание улучшить мой русский (знаю, что в Таджикистане на нём говорят), и в течение полугода я понемногу занимался им ежедневно. Но всё это, по-моему, по-прежнему очень слабо. Думаю, что в этом туре разговаривать по-русски на сцене я уже не рискну. Стыдно, да. Но я люблю и уважаю этот язык слишком сильно, чтобы оскорблять его своими попытками. Строго говоря, я не думаю, что и в прошлый раз я произвёл на публику положительное впечатление. Izvinitse! [точная цитата из письма Абрахамса — Ю.Л.]

То есть «МузЭнергоТур-2014» был всё-таки и для вас каким-то уникальным опытом. Многие его участники говорят, что ничего подобного тому, как их встречали в России, в их жизни не случалось.

— И я тоже скажу без всякого преувеличения: это был самый выдающийся концертный тур из всех, в которых я участвовал. И я очень рад, что был там. Не хочу даже говорить о музыке, и так всё понятно. Лучшим моментом этого тура был эпизод в окрестностях Красноярска, на июльской жаре, когда у нас не было воды и мы потерялись в лесу. Финские парни начали тогда искать воду с помощью лозы, делали такие рамки из прутьев. Когда мы в конце концов нашли ручей… это было лучшее, что я пил в этой жизни.

httpv://www.youtube.com/watch?v=oglwQ_ZyclU

РАСПИСАНИЕ ТУРА

На концерты, отмеченные символом *, для читателей «Джаз.Ру» действует 10% скидки на билеты при покупке онлайн (используйте промо-код ДЖАЗРУ)

Тур организован концертным агентством «МузЭнерго» при поддержке Посольства Великобритании в России в рамках программы «Год Музыки 2019»

реклама на джаз.ру

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, напишите комментарий!
Пожалуйста, укажите своё имя

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.