Вернуться к оглавлению книги
Другие книги о джазе
Это было в те стародавние времена, когда музыканты репетировали и играли концерты, не спрашивая, сколько им за это заплатят. Восьмидесятые. Как давно и как недавно это было, а я помню некоторые жизненные эпизоды в мельчайших подробностях. Речь пойдет об удивительном человеке, который до сих пор сохранил и отстоял в нелегких словесных баталиях джазовый мэйнстрим, как искусство истинное. Он не терпел и не терпит каких-либо отклонений от главного течения, многих музыкантов, включая меня, он заставал врасплох, спрашивая, какой первый аккорд в теме «Стелла в свете звезд» и, видя, что оппонент в замешательстве, всегда вставлял фразу, которую сказал кто-то из великих, но чаще цитировал «Новый Завет».
Помню, мы возвращались с фестиваля в Д/К «Москворечье» в одном автобусе: пианист Виктор Агранович, Махатмыч и я. Сначала мы говорили о музыкантах, выступающих на фестивале, но почти все, по мнению «М», были мракобесы, играющие непонятку, и только избранные удостоились похвалы. Я перевел тему в другое русло и за это поплатился. Махатмыч спросил, что мы слушаем и какие пластинки у нас записаны. Мы начали вспоминать, что-то бессвязно мычать, и оказалось, что мы просто ничего не знаем о джазе и у нас большой сумбур в головах. Тут-то мы и призадумались.
«М» постепенно снабжал нас информацией, и мы узнали о Паркере, Рэе Брауне, Питерсоне, Десмонде и многих других выдающихся музыкантах. Сейчас я точно не помню, как родилось у меня это прозвище — «Махатмыч». Наверное, из его имени Михал Михалыч и из индийского Махатма, что значит учитель. Учил он всегда, в «бою», на привале, и множество людей, его окружавших, слушали его. Очень многие вещи пригодились мне на всю жизнь, о некоторых я вспоминаю с улыбкой, удовольствием и иронией. Случалось много смешных эпизодов. Вот один из них.
Мы репетировали в разных местах, то в «Москворечье», то в ресторане «Ангара», а то и просто у меня дома, несмотря на то, что я жил в коммуналке. В это время я приобрел очередную обновку, басовый усилитель на чешских лампах и огромную колонку с английским динамиком. Всего один раз мне удалось вывезти этого монстра на концерт, агрегат помещался только в автобус, но зато дома он на все свои 100 ватт радовал меня. Как-то раз мы попробовали включиться в монстра с «М» и оказалось, что все потрясающе звучит. Я сделал запись с выхода усилителя, и по качеству звука это было прекрасно. Иногда в наших телефонных беседах «М» вспоминает с удовольствием нашу музыкальную сессию. Мы частенько собирались вдвоем, без устали говорили о джазе, он рассказывал о своей юности, родителях, друзьях , мне было все безумно интересно. Нам очень хотелось расширить наш скромный дуэт, и «М» пригласил замечательного джазового пианиста Вадима Сакуна. Я с трепетом ждал репетиции, мы много перезванивались, Сакун активно занимался наукой, но один раз мы все-таки встретились. Я слышал безумно много рассказов о нем, о его музыкальном подходе, но никогда не слышал и не видел его. И вот он появился на пороге моего дома, и сразу мы начали общаться, как будто знали друг друга всю жизнь.
Каждое мое знакомство с музыкантом было для меня большим событием, я хотел научиться всему сразу, а «М», как опытный педагог, лил на меня холодную воду, как на утюг, и говорил: «Не спеши». Мы сели в моей малюсенькой комнате и заиграли, эти минуты я никогда не забуду. Все мои сомнения развеялись, мы с упоением играли и «Танцы в Савое», и «Так нежно, как на восходе солнца» и много других стандартов. Музыка возникала сама собой, как будто это не мы играли, а кто-то доброй рукой помогал нам извлекать этот волшебный звук. Махатмыч был руководителем, и очень часто они пускались в выяснения какой следующий аккорд в последовательности, какая каденция, и как небанально сыграть коду. В такие моменты я замирал и слушал с упоением джазовый сленг, да и не только джазовый.
После нескольких часов музицирования мы решили записать всю программу на мою магнитофонную приставку «НОТА». Я все отстроил, включил микрофон… Это была детская сказка, многие люди становятся детьми, когда занимаются любимым делом, и мы таки ими стали, забыв напрочь, что играем в коммунальной квартире. И вот в самый разгар сраженья октрывается дверь, и в комнату, дико матерясь, влетает мой любимый соседушка Иван Лаврентьич, дедок 87 лет.
«Я сейчас милицию вызову, ё… в… м…. Б…, вы прекратите играть вашу еврейско-жидовскую музыку, сейчас на хх… все побью…!»
Мы в оцепенении, магнитофон строго все фиксирует.
Не напрасны были наши труды, через несколько лет меня пригласили в ансамбль звезд, и тому виной был Махатмыч. Концерт проходил в ДК Медиков, и состав был редкий. На саксе Сергей Гурбелошвили, на ф-но Вадим Сакун, легендарный барабанщик Валерий Буланов, на гитаре «М», и я на эл. басу. Зал переполнен, в основном музыкантами, нас приняли на ура.
Мне очень запомнились наши гастроли в славном городе Пензе. Состав был большой, многие пацаны живут в других городах и странах, но тогда к каждому событию, а тем более к гастролям было отношение особое. Конечно, в поезде не спали всю ночь, переставляя с места на место музыкальные номера, пили горькую и говорили… Вечером следующего дня с поразительным успехом сыграли концерт, потом был шикарный банкет, а потом, как водится, джем.
Наш герой, сытно закусив, вынул из кармана спортивную шапочку, одел ее и тихо заснул, сидя на стуле. Наверное, ему снились аккордовые последовательности, тритоновые замены и, конечно, 1-6-2-5, его любимая аккордовая серия. Под утро проснувшись, он изъявил желание поиграть, пришлось растолкать пьяного Вову Воробьева и победно исполнить Блюз-Марш.
После гастролей было много разговоров и обсуждений, но Махатма стоял на своем — учите, готовьте соло, и тогда в вашей игре не будет проколов. У меня было другое мнение, и поэтому мы спорили иногда до ссор, но потом мирились, и все начиналось сначала. Было время, когда толпы гитаристов брали приступом класс Махатмыча. Где они, что они делают — никто не знает, а Махатмыч работает себе в ночных заведениях, да ходит на ближний рынок за ветчинкой, чего и другим желает.